Годы кружка были яркими и светлыми для всех нас. Мы занимались там только математикой. У нас не было субботников, не было комсомольских собраний, не было даже комсорга. И гэбэшники как-то не догадались еще наложить свою лапу на наши занятия. (А если и наложили, то тогда это никак не ощущалось.) Но все это было до поры, до времени.
Настал последний школьный год и последняя для нас школьная олимпиада при Московском университете. И вот в начале мая Володя Сафро сообщил мне о первой международной математической олимпиаде для школьников. Он сказал мне, что команда от Советского Союза образована по результатам Московской олимпиады. И в кандидаты включены все, кто получил премии и похвальные отзывы первой степени. Но основная команда будет состоять из восьми человек.
Мы все стали заниматься сбором документов. Фотографировались для заграничного паспорта в специальной фотолаборатории где-то в центре Москвы. Получали в школе характеристики. Утверждали их в райкоме комсомола.
В райкоме мне поначалу не хотели утвердить характеристику. Или делали вид, что не хотели. На стене у них весела картина, где первый вождь Советов выступал на съезде комсомола. Они спросили меня, что это за картина. И я сказал, что это сцена после взятия Зимнего дворца. Они там все долго смеялись надо мной. И их главный сказал мне: «Сейчас везде к нашей стране пробуждается большой интерес. А вот ты поедешь в Румынию, тебя там начнут расспрашивать, а ты, оказывается, ничего не знаешь». Я не знал, что на это можно было бы ответить.
Какая-то девушка вступилась за меня. Она сказала, что я ошибся, потому что на картине кто-то был в матросской форме. И в этой моей ошибке улавливается положительная символика. И все согласно закивали головами. И они мне утвердили характеристику.
Мой друг, еще со времен кружка, Марик Мельников, сказал мне недавно, что его характеристику утверждали в горкоме комсомола. И он там увидел список нашей команды. Напротив всех еврейских фамилий была поставлена галочка. У коммунистов и фашистов был примерно один и тот же подход для определения того, является ли человек евреем или нет. Я, например, не исповедую иудаизм (я вообще не религиозный человек) и, по крови, еврей только наполовину. Но в гэбэшно-партийных досье я числился как еврей.
Галочками, помимо меня, были отмечены Марик Мельников, Володя Сафро, Саша Хелемский, Гена Хенкин.
Володя Сафро под большим секретом тогда, в июне 1959 года, сообщил мне, что Саша Олевский сказал ему (тоже под большим секретом), что видел тот же список в Министерстве просвещения. И там, напротив все тех же фамилий карандашом была написана буква «е».
