— С ума сошел? — Опешил врач.
— Нет-нет, ты дослушай. — Жестом остановил уже готового взорваться собеседника, Вердт. — Когда помолвку только затеяли, Кирилл, как он сам шутил, только в проекте числился. И родители его живы были. Богатая семья богатого рода. А тут, вместо отпрыска Громовых, какой-то эмансипированный юнец, без копейки денег и малейшего намека на родовые связи. Мещанин… да еще, судя по всему, каким-то образом попавший под колпак приказных. Понимаешь?… И отец этого Разумовского, в одном приказе с Бестужевым служил. Чуть ли не под его началом. Правда, оба уже в отставке, но… кто его знает, что там и как, а?
— Во-от оно что… — Присев на табуретку, протянул врач.
— Я не говорю, что это на самом деле так, но… ведь возможно, согласись?
— Хм… — Собеседник Вячеслава покачал головой, а вместо ответа, задал встречный вопрос. — А Громовы, что?
— Я им не верю. Ходили в конце лета слухи, что Кирилла родичи вообще изгнать собирались, да почему-то переменили решение и отпустили в «свободный полет». — Вердт скривился. — По всему выходит, что нет у парня никого и ничего.
— Ох-ох-ох. Ввязал ты меня в историю, Слава. — Осип Михайлович замолчал, пожевал губами… и вдруг, вскинувшись, ткнул пальцем в своего собеседника. — В одном ты не прав. Один друг у него имеется. Звони своему батюшке, будем договариваться об отправке Кирилла в его клинику.
— Да он же меня даже слушать не будет, господин майор! — От возмущения, Вердт чуть не закричал, но вовремя спохватился и убавил громкость.
— Дурак ты, лейтенант. Звони отцу, я с ним договорюсь. Заодно, глядишь, и помиритесь. Ну! — Построжев, рыкнул врач, и Вячеслав, обреченно вздохнув, принялся набирать номер отца.
Но не успел он активировать вызов, как с улицы раздался вой сирены, приглушенный тройным стеклопакетом, он, тем не менее, был отчетливо слышен даже тут, в палате полкового госпиталя, негромко, но отчетливо.
— Тревога? — Недоуменно протянул врач и, поднявшись с табурета, выглянул в окно, на плац, где уже метались фигурки вылетающих из казарм солдат.
Вердт подскочил было, сунулся повторить нечаянно сброшенный звонок, но майор его остановил.
— Идите, лейтенант. Я сам свяжусь с Еремеем Ивановичем. Только не забудьте сообщить мне, что там случилось. Я пока останусь с пациентом. — В ответ, Вячеслав, вытянувшись во фрунт, коротко кивнул и, развернувшись, вылетел из палаты реанимационного отделения, как ужаленный. Проводив взглядом Вердта, майор медицинской службы, Осип Михайлович Нулин тяжело вздохнул и шагнул к мерно попискивающим приборам, старательно следящим за состоянием его единственного на данный момент пациента. С момента той злосчастной дуэли, свидетелем которой был и он сам, прошло уже четыре дня, а Кирилл до сих пор не очнулся… хотя, может быть, это и к лучшему. Иначе пришлось бы держать его на болеутоляющих, а они… далеко не панацея.
