Огромный зал мэрии был наполнен людьми. Народ, обычно присутствующий на вернисажах чисто формально, люди, приходящие в основном потусоваться и выпить шампанского со знакомыми и полузнакомыми, – все совершенно завороженно передвигались в пространстве и, задрав головы, смотрели, смотрели и не могли оторваться.
Вот-вот должны были подъехать мэр города и министр культуры. Именно их Питер и ждал.
А пока Питер обозревал толпу – своих будущих жертв. Вон семейка со своим дебильным ребенком. Притащили его сюда, чтобы показать несчастному, что он не одинок. Мамаша – этакая толстозадая тетка с тонкими поджатыми губами, чопорная и глупая гусыня, наверняка из тех баб, которые давали в школе кому непопадя, забеременели примерно лет в пятнадцать, родили урода и ударились в религию. И отец – краснорожий бугай, трахнувший когда-то по пьяни смазливую девчонку и оказавшийся в западне.
Вон красотка-извращенка, дочь банковского воротилы, смонтировавшего весь этот гнусный спектакль «человеколюбия», милующаяся со своим собственным монстриком, от которого она отказалась при рождении. Сейчас она слушала бормотание своей идиотки с таким видом, как если бы знала, что весь звук в мире через минуту выключат навсегда, и она собирается запастись им, звуком, на всю оставшуюся жизнь. Томки только вчера рассказала ему эту историю про «блудную дочь». Про организованную папашей встречу монстрика со своей мамашей. Теперь эти две дуры стояли, обнявшись, и не могли друг на друга насмотреться. Причем страхолюдная девчонка все время целовала прародительнице руку, наверняка обмазывая ее слюнями. А мамаша беспрестанно гладила ее по голове и, как курица, клевала в макушку, как если бы собиралась проделать там дырку. Умильненько…
А совсем рядом с ним, с Питером, и сам банкир в обществе своей длинноногой невесты – ничего не попишешь, попка у нее что надо, как у микеланджеловского аполлончика. И невестина мамаша с причудливым гнездом на голове, сияющая как сбрендивший светофор. Они стояли так близко, что Питер мог слышать их разговор.
– А вас не смущает разница в возрасте? – «тактично» вопрошала будущая теща. – Вы, конечно, очень богатый и влиятельный человек, но я по себе знаю, что значит остаться молодой вдовой, и не пожелала бы этого моей любимой дочери.
– Я так люблю вашу дочь, что не могу умереть, не сделав для нее всего, чего она достойна. Не сделав ее самой счастливой женщиной в мире. Моя смерть может помешать этому плану. Так что мы будем жить вечно, – насмешливо отвечала денежная акула.
