***
День пятьдесят третий. Странное дело. Засыпаю я здесь легко, просто по желанию. Хотя ведь я ничего не делаю достаточно, чтобы уставать. Есть ещё фактор перенасыщения информацией. Но, казалось бы, здесь его быть не должно, однако, видимо, мне его оказывается достаточно. Тем более, что половину информации я черпаю не из разговоров с людьми. Знаю, например, что Сергей Иванович чихает по 10 раз за час, код к лифту, выудил с компьютера Лены стихи — видимо, её и т. д. В общем, можно уже начинать заниматься шантажом. Корней, большую часть этого, разумеется, тоже знает — в такой малой норе просто не получится долго утаивать информацию. Вычитал я, что у каждого человека есть потребность в общении. И бывали даже такие случаи, когда человеку полностью перекрывали этот поток взаимообмена, и человеку становилось шибко худо. Например, мозг пытался хоть как–то компенсировать эту нехватку, и, как следствие, возникали всяческие слуховые галлюцинации. «Человек — существо общественное, и, даже будь ты интровертом, какую–то толику общения ты должен получать. Хотя, конечно, большинство разговоров на 80–90 процентов состоят из бесполезного хлама. У экстравертов — куча слов на ветер, у интровертов — куча мыслей на ветер.
Заметил такую закономерность: написав о чём–то в дневнике — это часто, пусть и в другой трактовке, но действительно появлялось в жизни. Надо бы про миллион рублей написать. Трудно это ощущение объяснить. Может быть, мысли человека имеют гораздо меньший вес, чем написанное. С детства привык записывать всякие дела, которые мне нужно сделать, или то, что мне нужно запомнить. Никогда особо не надеялся на свою «девичью» память. Писав что–то в дневнике, я могу выразить эмоциональное состояние в виде увеличенного размера «шрифта» и добавлением мата, восклицательных знаков, дырок от давления ручкой на бумагу, кровь на листке и т. д. То есть дневник — как немой «собеседник», но зато он всё выслушает и запомнит, а так же его можно безнаказанно бить. А, почитав написанное спустя несколько лет, можно будет посмеяться.
Уже третий раз возникает ворох интересных идей в одном и том же месте. Это самый «людный» участок здания. Так что возникает предположение о том, что вероятность появления этих идей возрастает в месте, где и так проносятся потоком идеи других. Людное место — клоповник, и одна из самых ненавистных мною вещей — это толпа, в которой даже пройти свободно нельзя — «О Боже! Какого Дьявола и накой их так много?!». Каждый что–то ищёт, куда–то спешит, кто–то болтает, смотрит в бумагу. Однако, погружение в этот рой иногда вызывает транс, от непонимания и невозможности охватить и отследить всё, что творится в поле зрения.
