О! Моя месть страшна!
У входа вновь столкнусь с секретаршей бездушной. Посмотрю презренно, расстреляю взглядом.
— Служишь, кукла? — спрошу. — А я свободная!
Загляну к коллегам за ширмы–клетки. Посмотрю торжественно поверх спин согнувшихся. Пройду вольная, раскрепощённая не отчёт готовить. Курить — в курилку!
Вот, я думаю, все удивятся. От моей смелости со стульев попадают, под столы повалятся. Пролетит эхом весть:
— Слышали? Эта беленькая… Из юридического — уволилась…
— Да, представьте себе, просто так взяла, и заявление оставила…
— Какая смелая…
— И на шефа налетела, на место поставила…
— Эта та, неприметная, у окна, за ширмой?
— Да, тихоня, тощая…
— Отмстила… за всех.
— Бунт, революция…
Когда вечером брела по скверу мокрому, тоску ветер гнал, а в душе — симфония.
И у зеркала упражнялась долго, тщательно: безразличие в голосе, равнодушный вид, улыбка демона.
За окном завывало, ветер стонал и рвал сердце, а я упорно мудрила над экипировкой.
Надеть красную юбку и легкомысленный пиджачок на застёжке? Чулки в мелкую сетку? — Удар в десятку!
Подумав, решила, что вульгарно выгляжу. Пиджачок на застёжке — ничего, это можно, но красная юбка? Чулки в сетку? Посложнее бы, поэлегантней… Дресс–код — половина успеха.
С лицом осторожней — соблюсти чувство меры.
Румяна на щеки — это слишком: для барышень томных, для секретарш! Оставлю кожу живой, сверкающей. Война так война, зуб за зуб!
Глаза — оружие пролетариата — рукой твёрдой подведу неброско. Подчеркну желание, состояние, революционный запал!
Злобный вечер нёс предвкушение… мести.
«Прошу уволить по собственному желанию», — старательно вывела каллиграфическим почерком.
По собственному желанию? Не согласна! Энергично замазала текст.
«…по состоянию здоровья». Нет, не пойдёт.
«Увольняюсь, потому что не согласна с отсутствием демократии в стране». Улыбнулась, подмигнув отражению…
Все не то, не то, не то…
Напишу–ка, что шеф самодур и деспот, и в коллективе невыносимый бардак! А ещё потому, что «у вас, шеф, пиджак помятый, галстук немодный. А стрижётесь вы у дурного мастера. И глаза все время усталые, красные… и щеки небриты, и потому невыносимая, бездушная мучительная атмосфера царит в коллективе…
А ваши ботинки? Стёртый каблук!
Я сижу у окна, за которым город — шумный, весёлый, много огней…
Ветер рыдает, рвёт листья и тучи. Ливень стучит, барабанит в стекло…
Я задыхаюсь от одиночества…
А секретарша? Рыба холодная!
И вам, шеф, до меня дела нет…
Я для вас винтик, фантик… Не человек даже — отчёт…
