Например, мама спрашивала у какой-нибудь бабушки: «Сколько хотите за свою картошку?»
И бабушка говорила, что она просит четыре рубля. Тогда мама говорила, что возьмёт картошку за три рубля.
А бабушка тогда говорила: «Давай так: не вашим, не нашим – за три пятьдесят».
Но самое необычное было в другом. Мама подошла к какой-то бабушке, которая продавала вишню, и спросила, сколько стоит ведро этой вишни. И бабушка ответила, что ведро стоит двенадцать рублей. Тут мама сказала, что она может купить два ведра, если бабушка отдаст их по десять рублей за ведро.
Я сначала подумал, что мама шутит. Я думал, что бабушке надо дать три рубля, чтобы она продала нам два ведра вместо одного. К моему удивлению, бабушка тут же согласилась продать два ведра за двадцать рублей. Мама была очень довольна и сказала мне, что она заранее договорилась разделить по ведру вишни с тётей Тамарой. И что теперь мы наварим вишнёвого варенья на всю зиму.
Когда мы шли с рынка, я спросил у мамы, почему бабушка согласилась продать нам два ведра не за двадцать четыре рубля, а только за двадцать. И мама сказала мне, что как же, мол, я не понимаю таких простых вещей. Чем бабушка больше продаст, тем больше у неё денег будет. Поэтому она хочет продать как можно больше и готова даже продавать это дешевле, если кто-то покупает много.
Тогда я спросил, а почему же в магазинах всё наоборот. В магазинах не продают дешевле, если ты хочешь купить много. В магазине тебе вообще много ничего не продадут. И, конечно же, мама опять испугалась, что нас могут посадить, и велела мне закругляться с моими вопросами.
Я не стал с мамой спорить и замолчал. А мама, чтобы я не обижался, вспомнила, как на рынке ругались между собой две бабки. Они всё время кричали что-то друг другу непонятное. А потом одна из них крикнула другой: «Щоб тэбе пидтягло та й гэпнуло!» И это, конечно, было очень смешно.
И вот так каждый день было что-то смешное. Даже в последний день, когда мы уезжали и стояли уже на остановке автобуса, чтобы ехать на станцию, даже тогда случилось кое-что смешное. Прибежал наш хозяин и принёс нам письмо от папы. И мама стала мне его читать. Папа писал нам, что он получил письмо от мамы, в котором она пишет про корыто. И он у мамы спрашивал, нельзя ли кого-то попросить его выправить.
Когда мама прочитала мне это письмо, мы так стали смеяться, что не могли остановиться. И смеялись мы до тех пор, пока не подошёл наш автобус. А как только подошёл автобус, мы перестали смеяться. Перестали мы смеяться, потому что выяснилось, что санаторных набралось так много, что для нас с мамой не осталось места. Хорошо ещё, что наш хозяин не успел уйти. Он оказался приятелем водителя. И тогда для нас всё-таки нашлись места.
