Миссис Брэдли завершила изложение своей бесчеловечной версии взрывом смеха:
– Полагаю, вчера утром он очень старался привести ее в чувство! Представляю, каким шоком стало для него то, что она ожила: он понял, что старался и рисковал напрасно.
Карстерс нахмурился:
– Вы постоянно повторяете «он». Значит ли это, что вы не испытываете сомнений насчет того, о ком ведете речь?
– Я не знаю, кто это, хотя могла бы предположить, – ответила миссис Брэдли. – Правда, я уверена, что это мужчина, а не женщина, потому что за Элеонор можем поручиться все мы, а мы с Дороти можем поручиться друг за друга, поскольку ночевали в одной спальне. Вряд ли мы станем подозревать кого-либо из горничных, – продолжила она со смешком. – Остаются, не считая слуг, вы, Алистер, Гард и Берти Филиппсон. Выбирайте! На кого укажете?
Карстерс помолчал, а потом произнес:
– Самый вероятный ответ – Гард Бинг. Но вы не убедите меня, что он и был тем неведомым свидетелем, даже если будете приводить доводы до самого моего смертного часа!
Миссис Брэдли покачала головой:
– Догадка имеет право на существование, но она, по-моему, неверна. Как насчет Берти Филиппсона?
– Берти Филиппсон? – Карстерс от души расхохотался. – Вот уж где ваша блестящая реконструкция дала слабину!
– Прекрасно! – откликнулась миссис Брэдли без малейшего смущения. – Тогда вы, может, объясните, почему из всех обитателей дома, включая слуг, один Берти не присоединился к тем, кто толпился перед комнатой Дороти?
– Разве Берти там не было? – спросил Карстерс, хотя память подсказала ему ответ еще раньше.
– Вы отлично знаете, что нет. Не помните, как потом за завтраком Гард подтрунивал над ним из-за этого? Кроме того, я сосчитала головы и знаю, что он отсутствовал. Он все еще прятался в комнате Дороти! Потому и не мог выйти и выдать себя. Обычно молодые мужчины не проводят ночь под чужой кроватью, тем более если кровать принадлежит молодой незамужней женщине. К тому же ему пришлось бы давать объяснения про тяжелую кочергу и погнутую маску. Берти, услышав шум, последовавший за истошным воплем Элеонор, снова растянулся на полу. Кто я такая, чтобы сурово судить его за то? – усмехнулась миссис Брэдли. – Ручаюсь, он провел чрезвычайно неудобные полчаса: к нелепой позе примешивался страх, что его обнаружат. Вдруг Элеонор выдала бы его?
– Если ваша версия верна, то непонятно, почему она его не выдала, – заметил Карстерс. – Ей не пришлось бы ничего менять в своей истории, зато визг получил бы исчерпывающее объяснение, как и отпечатки на кочерге: вполне можно было бы утверждать, что Элеонор дотронулась до кочерги последней, вырвав ее из руки Берти после того, как он нанес удар.
