– А еще загляните в дневник Элеонор, – посоветовала Дороти. – Мы там ничего не разобрали. Вдруг у вас получится лучше?
– Не могу поверить в свою удачу! – воскликнул Карстерс. – Мейбл Кобб и дневник Элеонор! Полагаю, полиция с ним знакомилась?
– С дневником? Да. И начальник полиции графства, и инспектор. Оба пришли к выводу, что Эверард Маунтджой убита той же Элеонор. Но все мы сделали это заключение гораздо раньше, так что опять все это ворошить не имеет смысла, – произнес Гард. – После ареста полиция почти не совала нос к нам в дом, а это значит, что улики спокойно дожидаются вас, если их по неведению не потревожили мы сами.
– Я не слишком рассчитываю на везение, – улыбнулся Карстерс. – Просто чувствую, что должен попробовать.
Первым делом он послал за Мейбл Кобб. Без всяких предварительных расспросов, действуя наугад, выпалил:
– Что вы сделали с той кофейной чашкой утром после гибели мисс Бинг?
– Взяла ее и отнесла вниз, чтобы вымыть, – угрюмо ответила Мейбл, опасаясь подвоха.
– Вот как? А кого вы повстречали на лестнице в то утро?
Выстрел попал в цель. Мейбл сглотнула, покраснела, потом побледнела и схватилась за край стола, будто в попытке усидеть после удара наотмашь.
– Никого я не видела!
Карстерс придал своему взгляду свирепости:
– Так не пойдет! Выкладывайте все как есть!
Но Мейбл уже преодолела приступ страха, ее глупое лицо застыло и уже не выглядело глупым. Она сцепила пальцы. Ее голос превратился в шепот, но речь обрела осмысленность:
– Убирайтесь со своими вопросами куда подальше! Не стану я отвечать! Кто вы такой?
И, выпустив эту парфянскую стрелу, горничная с достоинством покинула библиотеку.
Карстерс закусил губу, заставил себя промолчать и только усмехнулся.
«Надо будет обсудить это с Гардом, – подумал он. – Но сначала заглянем сюда…» Он взял дневник Элеонор и открыл первую страницу. Дневник касался, главным образом, домашних дел. Элеонор писала о том, что` необходимо купить, почистить, когда предоставить тому или другому слуге очередной выходной, когда тот или иной из них был отпущен раньше времени, заболел и прочее. Первая половина дневника не представляла интереса, и Карстерс перешел ко второй половине.
Вскоре тон заметок изменился. Домашние дела упоминались так же часто, но гораздо менее пространно, с сокращениями; гораздо больше внимания стало уделяться другим, более насущным темам.
Под датой «28 мая» значилось: «Слуги. Окна. Ужин: 7 ч.в. Все домашние. Скандальное поведение отца. Не знаю, как быть. Предупредить Мейбл. Мысли не давали спать. Подколодная змея».
