Райлика прочно утвердилась в своем бытии в газете, и, к тому же став студенткой, завоевала сердце Роны, ее покровительство и совершенное сочувствие. Утром и днем — газета, вечером — университет. Время летит, день полон, а сердце пусто. «Спасибо Шаю, отвадил от меня неугомонного искателя разнообразия, этого волокиту Мики» — думает Райлика. Ей нечего жаловаться на мужское невнимание. Юноши прелестные и умные выказывают серьезность намерений и добиваются ее благосклонности. Сладкий медовый настой их любовных притязаний пьянит женское тщеславие.
Райлика и Нимрод не клялись друг другу. Оба свободны. Своя свобода и тяготит и греет душу. Его свобода будит ревнивые мысли. Отчего же ревность? Разве была любовь?
Расставание без обязывающих признаний породило разочарование. Но ненадолго. Выглянули побеги воспоминаний и пошли, и пошли в рост: встреча за встречей, слово за словом, жест за жестом. Чем дальше отступают дни, что в стране Ашназ, тем желаннее Нимрод. «А если не свидимся более? А вдруг, то был сон? Я выдумала Нимрода? Но разве сон может так долго душу щемить? — все спрашивает и иссушает себя думами Райлика. Воспоминания о несбывшемся делают мечту еще привлекательнее.
Год минул. Нестерпимо сознание, что никогда не появится Нимрод. Любви не было. Она возникла — умозрительная, виртуальная. Или ничего нового не возникло — любовь и прежде была, да Райлика ее не разглядела. Что бы ни делала, что бы ни говорила Райлика, не оставляют ее мысль о Нимроде и страх, что потеряла его. Экзальтация наущает то на слезы, то на радость, то на гнев.
***
Авив, утро, жара, автомобили, людской говор, шум. По тротуару одной из центральных улиц медленно, с опаской и любопытством озираясь по сторонам, идет странный молодой человек. Одежда на нем и баул его — словно из костюмерной. А повадки — как у домашнего кота, случайно оказавшегося на улице и осторожно, с недоумением, страхом и любопытством обследующего предметы вокруг.
Чудаком этим был ни кто иной, как Нимрод Ламм. Он снял сюртук, перекинул его через руку. Носовым платком отер пот со лба. «За полтора века городской пейзаж стал неузнаваем. Ни одной лошади. Только механические повозки, называемые автомобилями, с сумасшедшей быстротой проносятся мимо. Надо начинать адаптироваться» — размышляет Нимрод.
Первая задача — найти Фальков. Адрес есть. Эрцит он знает. Надо спрашивать у прохожих. К кому обращаться? К женщинам? Трудно решиться на такое. Одежды на них до смущения мало, зато вид независимый и взгляд гордый. Мужчины отвечают на бегу и скороговоркой. Запаса преподанного Райликой разговорного лексикона не хватает. Наконец, Нимрод приметил почтенного вида старца, на котором одеты не рваные на коленях джинсы и выцветшая майка с надписью сомнительной пристойности, но брюки с безупречной стрелкой и белоснежная тщательно отутюженная рубашка. Нимрод назвал адрес, задал вопрос. Джентльмен отвечал не торопясь, на правильном эрците. В выговоре незнакомца ветеран уловил что–то родное, почти забытое. Но волю любопытству не дал, а только смотрел вслед удаляющемуся Нимроду.
