— Люк! Там Мадлен! Она…. У нее кровь на платье… она не двигается… Люк! Мне страшно! Я не понимаю, что происходит… Мадлен, она…
— Тихо, — безжизненно приказал брат, словно и не слыша того, что я говорю о девушке, с которой он провел эту ночь. Люк затащил меня в нишу, скрытую плетущимися растениями, развернул к себе.
— Ева, ты должна нарисовать переход. Помнишь, нас учили?
Переход? Нарисовать?
Я смотрела на него с недоумением.
— Придется на земле, палкой… Ничего подходящего нет…
— У меня есть мелок, — непонимающе сказала я. Люк кивнул. В его застывших темных глазах ничего не отражалось — пустая тьма, без проблесков цветов, черная воронка пустоты. Он кивнул и стал торопливо освобождать от вьюнка стену.
— Рисуй, Ева. Поторопись… Влей эликсира… Больше…
— Люк, что происходит? — чувствуя, как подкатывает к горлу ужас, прошептала я. — Там Мадлен… И кровь… Зачем рисовать? Я не понимаю… Я не умею! Этому учили тебя…
— Рисуй! — сквозь зубы прошипел он. — Быстро!
Я не узнавала своего брата. Смотрела в знакомое лицо, и видела чужака. Словно в его теле поселился кто-то другой, пугающий и… мертвый. Он сжал мне плечи, встряхнул.
— Ева! Поторопись! Нужен переход! — я неуверенно провела линию на стене. Мелок был совсем маленький, и держать его было неудобно, кончики пальцев цеплялись за шершавую стену.
— Но зачем рисовать? — глухо спросила я. — Этому учили тебя… я не смогу. Сочини, вот и все…
— Я больше не могу сочинять, — как-то равнодушно за моей спиной отозвался Люк. — Рисуй, Ева. Ты сможешь.
Мелок замер и раскрошился от того, что я слишком сильно на него надавила. Смысл сказанного даже не сразу до меня дошел.
Как это, не может сочинять?! Почему?
Для нас созидать — то же самое, что дышать. Это наша природа, наша душа.
И есть только один способ уничтожить эту способность и расколоть душу. Убийство… Намеренное и осознанное убийство разумного существа…
— Ева, не отвлекайся.
Я резко обернулась.
— Люк! Что происходит? Отвечай!
Видимо, в моем лице отразилось что-то такое, что брат все же решил пояснить.
— На нас напали, Ева, — по-прежнему равнодушно бросил он. — Дворец захвачен. Крылатые стражи отрезаны. Нам нужно выбираться… Рисуй переход!
Кажется, сегодня я резко отупела, потому что снова не сразу поняла, о чём речь. А когда поняла…
— Люк, — сиплым, срывающимся голосом выдавила я. — Что с отцом?
— Рисуй, Ева, — шепотом повторил брат.
И в глубине его глаз, на самом дне этого темного колодца со стылой, мертвой водой, я увидела ответ. И этот ответ всколыхнул внутри меня что-то мощное и настолько болезненное, что я оттолкнула брата и понеслась по садовой дорожке ко дворцу. Брат бежал следом, даже что-то кричал, но я его не слышала. Перед глазами стояло лицо отца, мягкий прищур глаз, золотые искры смеха… По ступеням я просто взлетела, толкнула дверь…
