Однако Чукавин вспомнил о них, когда понадобилось присутствовать на торжественном заседании в посольстве именно 24 декабря. Но Кольцовы были предварительно приглашены на Рождество к Франсиско — Серхио. Сергей отправил к ним Лиду, а сам отбыл со всеми в посольство. Впервые он сидел в «президиуме» собрания рядом с послом, который сделал весьма толковый доклад о программном выступлении Ю. В. Андропова на Торжественном заседании Верховного Совета в Москве. Благодарности были объявлены Векслеру и Наташе Валуевой. Это хорошо, но было странно, что Кольцов, как руководитель группы, узнал об этом только на собрании. Рябов не счёл нужным даже с ним посоветоваться. Виктор ему рассказал, что Юрий Николаевич пришёл в ярость, когда увидел «зубной счёт». Его не интересовала истина, ему важен был сам факт «компромата». Во время очередного ночного дежурства в ГКЭС Сергей почувствовал его недоброжелательное отношение. После собрания Виктор подбросил его на своей машине к дому Франсиско — Серхио. Вечер завершился хорошо, вернулись Кольцовы поздно и Сергей очень устал.
На следующий день за Кольцовыми заехала на машине Марианна, молодая никарагуанка, секретарь доктора Флорес в CNES. Она привезла их к себе домой и познакомила с журналистом Карлосом Лопесом. В 60‑е годы он учился в Софийском университете. После этого работал в Италии, Швеции, Испании. Посетил много стран Латинской Америки. Занимался «социологией труда и населения». Разговор с ним для Сергея был очень интересен. Но журналист упорно уклонялся от темы внутренней политической ситуации в стране.
Но эта тема совершенно неожиданно прозвучала в такси, на котором Кольцовы возвращались домой. Пожилого таксиста, по имени Сезарь, узнавшего, что он везёт «сеньора профессора» из России, вдруг «прорвало». Выяснилось, что он принимал участие в революции ещё во времена Карлоса Фонсеки и Германа Помареса, которых хорошо знал до их гибели. Сейчас он говорил о нынешних «молодых» сандинистских «командантес» жёстко критически. По его словам, они проводили политику, не имевшую ничего общего с программой основателей Сандинистского Фронта. «Странно, — подумал, вспоминая разговор с Эрвиным, Кольцов, — если сандинистов сегодня не поддерживают ни «пролетариат», ни средняя «буржуазия», на какие социальные слои они тогда могут опереться».
Через два дня в посольстве состоялось партсобрание по пленуму ЦК. Чукавин опять посадил Кольцова в «президиум», что явно не понравилось ни Рябову, ни Векслеру. После этого Виктор подсунул ему «бумаги» для перевода. Посмотрев их дома, Кольцов понял, что это — очередная «липа» Векслера и Рябова о сотрудничестве с CNES. Большой перечень мероприятий, совершенно невыполнимых, но впечатляющих для Москвы. Интересно, как он заметил, ни подписи председателя CNES доктора Эрнесто Кастильо, ни ректора университета Хоакина Солиса на «документах» не было. «Русисты» сделали очень небрежный перевод, и Кольцову предстояло его отредактировать…
