Калужской станицы я откладывал все напоследок, но так мне и не случилось туда поехать.
Что касается пастбищного и лугового этой части земельного войскового запаса, го трудно представить себе что-либо более бесхозяйственным, чем то, как эксплуатировался старым областным правлением этот войсковой земельный запас.
Земля сдавалась в аренду нескольким семействам коневодов по 35 коп. с десятины, с дополнительным с их стороны обязательством поставлять войску за установленную плату ежегодно определенное количество меринов, годных для строевой службы. Часть сдаваемой коневодам земли квалифицировалась как «удобная для земледелия», другая – как «неудобная». Арендная плата в области «удобной» земли с каждым годом все повышалась и доходила до 10 руб. за десятину в год. Так вот эти коневоды предпочитали большую часть арендованной ими у войска земли по 35 коп. за десятину сдавать по рыночной цене субарендаторам. Сами же даже льготное обязательство по доставке войску меренков не выполняли. В областном правлении образовывались пухлые «дела» о безуспешном взыскании недоимок с коневодов.
Я побывал на одном из коневодческих участков. Делом заведовала девка Пелагея, энергичная, цыганского типа. Встретила нас, как будто немного смутившись, но быстро оправилась, строго крикнула на ярившихся псов и приказала работнику подогнать ближе табун. Общий вид последнего далеко не первосортный, Пелагея давала объяснение:
– Табун придется ликвидировать, так как войско уже не желает подписывать договор на будущее время…
Как свою выигрышную карту Пелагея нашла нужным показать нам породистого жеребца, попавшего сюда на склоне своих лет из конюшни барона Мейендорфа.
Вывела его она сама. Высокий старик на трех ногах со скрюченной четвертой – передней. Но в животном еще была сила. Завидев поблизости маток, он заржал.
– О-о! Он еще может! – грудным контральто свидетельствовала девка о достоинствах жеребца!
На несколько дней я поехал в свою станицу. Преобладающее здесь настроение было недоумение: что происходит? и к чему все идет?
Но доклад мой станичному сбору об екатеринодарском бытии власти был выслушан станичными выборными с большим вниманием. Мысль о необходимости мирного сожительства казаков с иногородними и о всемерной поддержке центральной государственной власти разделялась всеми.
Присутствовавший здесь же на сборе герой Сарыкамыша Третьяков выступил с предложением собрать для фронта продовольствие натурой. Старики стали подписываться, кто пудами, а кто и целыми мешками. По адресу «героя» тут же пускали безобидную остроту:
