Стукнув кулаком по подушке, Зак вскочил с безобразно мягкой постели и, как был в одних коротких подштанниках, побежал к окну. Дернул раму — нараспашку. Отчаянный щебет вперемешку со свистом, щелканьем и чириканьем ворвался в окно вместе с прохладным ароматом сада. Зак глубоко вздохнул, еще разок потянулся и позвал:
— Кей! Сегодня отличная погода!
Со стороны пурпурного с золотым шитьем балдахина, напоминающего походный шатер имперского главнокомандующего — как раз чтобы свободно разместился весь генштаб с адъютантами и конями — послышалось недовольное сопение и шебуршанье.
— Кей! — еще раз позвал он, обернулся и засмеялся.
На широченной кровати, среди смятых простынь свернулся клубком тонкий, но крепкий четырнадцатилетний мальчишка. Он отпихивал босой пяткой невидимого противника и прикрывал голову огромной подушкой: смуглые руки с характерными мозолями от клинка вцепились в расписанный цветущей сливой хмирский шелк, край простыни едва прикрывал спину и такие же, как у Зака, льняные подштанники.
Пожав плечами, Зак направился к принцу, по дороге прихватив из вазы на столе самое большое розовое яблоко. Он без малейших раздумий сдернул прочь простынь и подушку. Недовольный Кейран прикрыл глаза рукой и сделал вид, что все еще спит. Зак ухмыльнулся и с хрустом откусил яблоко. Брызнул сок, в воздухе поплыл сладкий аромат. «Спящий» принц резко выбросил руку на звук и запах, но Зак отклонился и отступил на полшага, не забывая вкусно хрустеть.
— Уйди, вражья сила, — проворчал будущий король и отвернулся, подтянув ноги и нащупывая другую подушку.
— Извольте вставать, Ваше Высочество! День на дворе, птичка кричит кукаре! — пропел Зак подхалимским голосом графа Свандера.
— Не изволим… — капризно протянул Кей. И тут же, уцепив подушку, вскочил и набросился на Зака. — Вот тебе!
Хохоча и лягаясь, они покатились по полу. Забытое яблоко потерялось под кроватью, подушка улетела к окну.
Через пару минут, смеясь и задыхаясь, они расцепились. Кей уселся на полу, опершись спиной на кровать, Зак напротив, скрестив ноги.
— Вкусное было яблоко, — вздохнул он.
— А нечего дразниться.
— А нечего спать до полудня, — парировал Зак.
— Ещё скажи — нечего по чужому дому лазить до полуночи.
На справедливый упрек Зак ничего не ответил, потому что где-то в доме раздался пронзительный, полный ужаса женский вопль. Оба вскинулись и настороженно прислушались: далеко, не в гостевом крыле, захлопали двери, под окном протопали обеспокоенные стражники.
