Петровна приехала под конец весны. Объявила Лене. что муж ее вообще пускать не хотел, поскольку она — все ж таки женщина, а он, Леня, — все ж таки мужчина. Глупость эта — при том, что он так сразу и подумал, что это глупость — как–то все–таки польстила Лене. Он не стал тратить слова на пустые упреки, и на радостях показал Петровне ласточкино гнездо. Та восхитилась и тотчас сделала предсказание:
— Леня, вот Надя умерла. Жаль Надю. Но вы долго будете жить: если ласточка свила гнездо под вашей крышей — это значит, вы будете долго жить… — При этом она улыбнулась во всю ширь и ослепила Леню двумя рядами золотых зубов. «Господи, — подумал он — это что ж она себе сделала? Ну, точно «цыганка белая» вспомнил он и не удержался от вопроса:
— А вот, что это Савельевна мне сказала, что теперь ее черед?..
— А я не рассказывала вам? Да, я не рассказывала, не хотела вас огорчать. Это же прошлым летом было. Савельевна меня под навесом ждала. И Надя пришла и села. Ну, как она всегда, на землю прямо.
Навес этот — территория нейтральная, какой–то отдыхающий построил его, прожил под ним одно лето и уж больше не появлялся.
— Ну вот, я иду и вижу: сидит Савельевна, а рядом с ней Надя. Я уже подхожу и вдруг, в какой–то момент перед моими глазами все исчезает: навес вижу. а ни Нади, ни Савельевну под ним нет! Это один какой–то миг было! И все: опять вижу! И такое у меня лицо было, что Савельевна спрашивает, это что с тобой? Ну, я и рассказала ей…
— Так что это значит?
— А то и значит. Ленечка…. Савельевна и та поняла…
— Так что ж выходит, вы знали, что Надя помрет?
— Ну, конечно, знала…
— И поехали эти зубы вставлять?
— Ну, вы странный какой?! Поехала, конечно. При чем тут мои зубы?
— А теперь, что ж получается: Савельевны черед?
— Отстаньте от меня, Леня! Что вы пристали?! — повернулась и пошла здороваться к Савельевне. Но и тут у нее нехорошо получилось.
— Савельночка! — пропела она сладким голосом. — Я вам чувячки привезла!
— Поди ж ты радости: чувячки! Да на хера мне твои чувячки! — огрызнулась вместо приветствия Савельевна.
— А что ж я должна была вам привезти? Машину может быть? Какая вы странная!
— Это я‑то странная?! А хто тебе всю зиму хату доглядывал? Этот вот, как бабу захоронил, на берег носу не казал, до того дошел, что быков пресной водой поил! А шоб оно было с твоей хаты, кабы не я? Я тебе еще кода гуторила? Петровна, ты не хату покупаешь, ты сторожа покупаешь! Вон тут цельный поселок растащили — камня не осталося. А ты мне за зиму буханки хлеба не привезла?! Ну, наглая!
