В этот вечер Хикс вернулся домой где-то около одиннадцати часов. Он выглядел несколько уставшим, когда смешивал себе коктейль, а я не приставал к нему с вопросами — в свое время он сам мне обо всем расскажет.
— В ваш дом я не ездил, — сообщил он. — Нет смысла что-то брать оттуда, если мы собираемся в Лондон.
— Правильно, — поддержал я его.
— Паршивая сделка, — продолжал он. — Я имею в виду «скорую помощь»; тип, который мне продал машину, не мог поверить своей удаче.
— Все прошло нормально?
— Медлен ехал на взятой напрокат машине, а я — на «скорой помощи», — продолжал свой рассказ Хикс. — Потом, на Лонг-Айленде, я спустил ее с утеса. Пролетела целых двести футов и грохнулась о камни. А перед тем мы облили ее бензином. Она пылала, как факел. — Он отпил немного из своего стакана. — Я подождал, чтобы удостовериться собственными глазами.
— Что… она кремирована?
Он кивнул, потом его лицо слегка покраснело.
— Я произнес там несколько слов, таких, какие захотели бы произнести вы.
— Несколько слов?
— Прах к праху… знаете, что-то в этом роде.
— Я почему-то думал, что ты не знаешь этих слов, — заметил я.
— Я слишком часто слышал их в Конго и выучил наизусть. Однажды мы наткнулись на трупы монашек в пункте религиозной миссии… — Он состроил брезгливую гримасу. — Но теперь мне не хочется вспоминать об этом.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Очень признателен тебе.
— Это лучший способ, я имею в виду пламя. Чисто. Ничего не гниет и не остается на корм червям…
— Да, — торопливо согласился я. — Скажи мне, пожалуйста, кто такой доктор Делато?
— Я сам, — ухмыльнулся он. — Через пару минут разговора с управляющим гостиницей по телефону он стал совершенно ручным, как котенок.
— Он поверил, что ты психиатр? — спросил я, пораженный. — И этому не помешал даже акцент восточного Лондона?
— Делато звучит как иностранная фамилия, старина, — самодовольно заметил Хикс. — Поэтому иностранный акцент в данном случае вполне подходил, верно?
— А как у тебя с итальянским акцентом?
— С итальянским? — презрительно воскликнул он. — Я даже не могу произнести слово «пицца» без того, чтобы это не прозвучало грубо. В любом случае все лучшие придурочные доктора — это немцы. Все это знают. Ахтунг! Швайнхунд! Мы знать, как заставить вас говорить…
— Этот Столер, должно быть, более наивный человек, чем я предполагал, — заметил я.
Зазвонил телефон. Хикс осторожно, мелким, гусиным шажком прошел по комнате и снял трубку.
— Опять это ничтожество с военной выправкой, — сообщил он, зажав трубку ладонью. — Постоянно похотливый, этот пойнтер Пейс… Он не уверен в том, что говорите именно вы.
