— Нет, не приходилось.
— Было бы хорошо, если бы одним из них оказался тот парень в баре, — размечтался я, — потому что он дал дуба. Было бы также неплохо, если бы малый, выскочивший из машины, был бы его партнером. Потому что его наверняка покалечило, когда машина налетела на фонарный столб.
— Почему вы думаете, что эти люди могли быть Шеппардом и де Плесси?
Похоже, этот вопрос оказался трудным для ответа, потому что она задумалась и весь остаток нашей поездки молчала. Когда мы подъехали к «Бристолю», я вышел из машины и, пожелав ей доброй ночи, поднялся в свой номер. Ключи мне не понадобились, потому что входная дверь в номер оказалась приоткрытой на пару дюймов. Я взял пистолет в правую руку, затем еще немного приоткрыл дверь, достаточно, чтобы прошмыгнуть в номер. Тьма мне показалась кромешной. Я опустился на колени, прислонившись спиной к стене, потом нащупал над головой выключатель. Когда же включил свет, ничего не произошло, поэтому я поднялся. В гостиной никого не оказалось, и я пошел дальше, в спальню.
Тамара все еще лежала, растянувшись на кровати, зарыв лицо в подушки. Ее длинные светлые волосы веером рассыпались по голым плечам.
— Что произошло? — негромко спросил я.
Она не ответила. Я подошел к кровати, взял свободной рукой ее за плечо и перевернул ее на спину. Ее язык был нелепо фиолетового цвета и торчал из сжатых зубов. Ее вытаращенные глаза безумно пытались сообщить мне, что все это неправда. Я зажмурился, в мозгу заклокотало от ярости и ненависти. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я опять открыл глаза. И увидел, что в ее шею глубоко вонзилась тонкая бронзовая проволока. Убивший ее был явным садистом. Он или они накинули ей на шею проволочную петлю, потом, оттянув проволоку, сделали еще небольшую петлю, вставили туда стальной болт и затягивали, пока не задушили ее.
Я знал, что она ждала возвращения своего господина. Своего жестокого и порочного господина с хлыстом, увешанным мелкими стальными зубчиками. А вместо него появился злобный убийца-садист, который мучительно удавил ее. И я с горечью подумал, не была ли это ее последняя из всех необузданных фантазий?
Я возвратился в гостиную. Там споткнулся о край ковра и брякнулся на пол со всего размаху. Бокал, полный чистого бренди, выскользнул из моей руки и разбился о стойку бара. Я слегка порезал два пальца, когда смахивал осколки на пол. Боль немного отвлекла, но не очень.
