Где другие таблетки, дура? Я проведу у тебя настоящий обыск!
Эдвига(наблюдает, как тот ищет в постели, с ледяным взглядом). Ментовка проклятая! Тебе не хватало только лягавого этого свойства! Когда я куда-нибудь приезжаю, то всегда прячу таблетки, если хочешь знать. И в комнате их никогда нет.
Антуан(останавливается, холодно). Так. Девочка моя, меня всегда упрекали в том, что я жестокосерден. В том, что я иду дорогой свободного мужчины, который находится в добром здравии и, можно сказать, обласкан судьбой и который никогда не учитывает чужих несчастий. На самом деле, я живу, коллекционируя эти претензии, потея в тревожной бессоннице от сострадания и усилий навести хоть немного порядка в жизни полдюжины ничтожеств, погружённых в их комплексы, врождённое бессилье или болезненный эгоцентризм… Так как (об этом никогда не говорят, потому что униженные и оскорбленные, как некогда пастух и пастушка, обласканы хорошей литературой), нет больших эгоистов, чем бедные! Они вбили себе в голову раз и навсегда, что им нечего дать, но все остальные должны им чего-то… Вот почему с нищими нельзя общаться, а не потому, как считает мелкая буржуазия, что они не поднимают мизинец, когда пьют чай. По этой же причине они и эксплуатируют друг друга чудовищно, как только у них появляется такая возможность, на заводе или в тюрьме. И так как я понял это самостоятельно ещё в детстве, то меня возненавидели очень рано. И обзывали фашистом. Такое современное удобное слово, которое ничего толком не значит. Оно произошло, видимо, из французского слова «фашё», которое означает «человек навязчивый неудобный, присутствие которого беспокоит». (Вскрикивает, спесиво.) Тогда я и есть фашист! И буду достоин моей репутации! Бог, не твой — настоящий, решительно создал нас ответственными за собственную шкуру — всех, без какой бы то ни было гарантированной помощи (кроме как в грудном возрасте), как и смиренных животных, которые, в свою очередь, никогда не пытались перевалить свою судьбу на плечи других. Только муравьи разве что! (Останавливается, расстроенный, понимая с трудом, что что-то не ладится в его рассуждениях.) Это доказывает то, что все рассуждения бессмысленны! В конце концов, чтобы говорить с тобой проще, я хотел сказать, малыш, что я предоставляю тебе возможность самой решать всё, что касается твоей жалкой особы, и что я желаю тебе спокойной ночи. Фашист тебя приветствует!
Антуан выбрасывает руку вперёд, приветствуя её характерным жестом, и с благородным видом выходит. Эдвига, оглушённая его монологом, всхлипывает и падает на кровать. Он тут же возвращается и подходит к ней.
