Гони чумазого взашей — он поклонится, поклонись чумазому — он шею тебе отрежет. Не скоро мы позабудем ваших пословиц!
Антуан(в полусне). Нет, это не из Средневековья… это с лицея. Всё моё детство ушло на то, чтобы к тебе привыкнуть. Ты — несчастный, как камни, я это знаю. Так что теперь выцеживаешь это несчастье, как можешь.
Кислюк (спокойно). Когда с детства лямку тянешь, набегает на счётчике.
Антуан. И так как у тебя только я под рукой, то я за всё и плачу… Надеюсь, что однажды жизнь предоставит тебе другую публику, и мне удастся, наконец, отдохнуть. Не всегда, знаешь, другие виноваты. Я знал бедняков, которые никогда не ныли.
Кислюк (с ненавистью). С такими вам удобней, мерзавцы? Знаю я этих бедняков, мамкины сынки, которым та приносила вязанную фуфаечку и обрезки говядины, паяньки… стоят в воскресенье с брильянтиком на шее? Хорошие благодарные бедняки, которых вы вписали в систему? За версту несёт!
Антуан(спокойно). Опять тебя понесло. Моя, например, мать вовсе не была матроной. Это была женщина, склонная скорее отплясывать до пяти часов утра и до самой старости.
Кислюк. В роскошных ночных заведениях, где одна бутылка стоит целую неделю какого-нибудь трудяги?
Антуан. Точно. И мне, представь себе, это также неприятно.
Кислюк. К стенке! Мы всех вас поставим к стенке! Тех, которым это приятно, и тех, которым это неприятно! Всех к стенке! И мать твою в первую очередь!
Антуан. С ней уже всё ясно, оставь её в покое.
Кислюк. Её уже поставили к стенке?
Антуан. К такой стенке, дурак, ставят и бедных. Она умерла от рака груди.
Кислюк (немного успокоившись, после паузы). У твоей матери были роскошные груди, как я помню. Я был ещё ребёнком, но они мне уже показались.
Антуан. Мерси.
Кислюк (после паузы, язвительно). Я даже права не имел получить извещение о её смерти. Разумеется, я не вхожу в круг ваших знакомств.
Антуан. У меня не было твоего адреса. Между призывом в армию и призывом на фронт мы потеряли друг друга из виду.
Кислюк. Тебе было спокойно без меня, признайся?
Антуан. Довольно-таки.
Кислюк (почти с нежностью). Зараза. (После паузы.) Ты же знаешь, как моя мать кончилась? Получила по морде баком для кипячения белья. Огромный такой бак, она стирала простыни на весь квартал. Померла в чудовищных муках. В таких муках, которые испытывают только нищие, в омерзительной лечебнице, среди других старух, таких же ничтожных, как и она… В конце её отгородили небольшой ширмой, чтобы не слишком смущать остальных, потому что она вертелась и дёргалась. Знаешь, что она сказала нянечке, когда поняла, что умрёт? «Не сообщайте мужу, не нужно. Он потеряет полдня».
