Патриция(хитро). Не надо думать, что у нас с клянчей все тишь да гладь! На старости лет она стала совсем как маленькая! По любому поводу капризы. Но я с ней строга-а-а! Вижу — хочет, мошенница, стащить конфетку, сразу по пальцам — бац! Она, конечно, ничего, похнычет-похнычет, зато потом как шелковая. Самое трудное — это, конечно, с «пипи» и «кака»: сколько ни заставляю ее проситься, никак не хочет слушаться.
Памела. Ничего, надо перетерпеть. Со временем перестанет.
Патриция. Да ей скоро восемьдесят, вряд ли успеет научиться. Но и в этом отношении я решила быть железной. Я переодеваю ее три раза в день. И если она в промежутке забудется — тем хуже для нее. Но иногда можно подумать — она делает нарочно. Я уже при полном параде, в перчатках, выхожу на работу — а она просится!
Памела. С ними надо быть строгой. Когда моя дочка жила у меня…
Патриция(перебивая). Представляете себе, что она придумала прошлой зимой? Стала большой палец сосать!
Памела. Моя мать мазала мне горчицей. Но как со стариками — я не знаю.
Патриция. Горчицей, еще чего! Да для нее это лакомство! Она обожает горчицу! Она обожает все, от чего ей плохо! Что бы было, если бы я разрешала ей есть все, что она хочет! Но я, если вижу, — сразу по рукам! И за обедом без десерта! Это для нее самое страшное! Да у меня бы все деньги только на сладкое и уходили, если бы я ей разрешала!.. Но тут у меня принцип. Чтобы в доме — ни конфетки! Если кто-то приходит в гости и приносит, я прячу коробку и даю по одной, раз в неделю, в воскресенье — и то, если хорошо себя ведет! Вы бы послушали, как она хнычет перед буфетом, где они лежат, если она наказана. «Конфетку!.. Конфетку!» Совсем дитя малое!..
Памела. Да это все для их же пользы! У них от сладкого зубки портятся!
Патриция(с такой же злобной усмешкой). Бедная клянча! У нее они все давно выпали! Но здесь, вы понимаете, дело принципа. Только начни им уступать…
Памела. Все-таки не так уж легко вам приходится!
Патриция(торжественно). Сознание выполненного долга дает глубокое удовлетворение. Мамочка — для меня все в жизни, кроме, конечно, искусства. Я приношу себя в жертву, но приношу с радостью. Поверьте, я могу, не хвастаясь, сказать, что я образцовая дочь. Только нужно, чтобы она не вытворяла фокусов.
Памела. Я свою дочь отдала в деревню. С мужем я рассталась, потому что при моей работе невозможно иначе. И потом, я женщина. А мужчину никогда не устраивает ребенок в доме. И даже если случайно попадется такой, который может примириться, вы же знаете — в один прекрасный день появится новый. Но все, что я зарабатываю, идет на ее наряды! Ах! Я хочу, чтобы она была нарядной, моя кисанька! Хочу, чтобы она была совсем как маленькая женщина. В пять лет на день рождения я подарила ей костюм маркизы — настоящий, из шелка, с фижмами и бантами… Обошелся мне в двенадцать тысяч франков. Видите, ради нее я ни перед чем не останавливаюсь. Я перевела по почте деньги, чтобы ей сделали в парикмахерской завивку, и послала лак для ногтей и губную помаду — в гарнитуре. Это было чудо! Глаз нельзя было оторвать, и эти красненькие ноготочки, губки накрашенные, и вся такая прелесть! Вылитая я, моя крошка! Потому-то я ее и обожаю! К сожалению, остаться я не могла, я поссорилась с Фернаном, он не захотел выйти из машины, не переставая гудел. «Мамочка! Мамочка! — Она прямо рыдала малютка. — Ты меня даже не поцеловала!»
