— Что вы хотите сказать, Афанасий Иванович? — раздался громкий шепот хозяйки дома.
— Отдайте мне все часы, приз Тихона Петровича. И я их все разобью.
— А я охотно помогу, — сказала Зоя Вечеславовна, — хотя и подозреваю, что это бесполезно. Марью Андреевну, кажется, немного смутила просьба двоюродного брата, она задержалась с ответом. Брат истолковал это молчание по–своему.
— Я заплачу, разумеется, заплачу за все, даже за тот экземпляр, что разбила Зоя Вечеславовна.
— Боюсь, что мне придется заплатить самой, — загадочно усмехнулась профессорша. — И не мне одной. Весьма заметное неудовольствие выразилось на лице Евгения Сергеевича. «Столешинская мистика», столь неотразимо им только что разоблаченная, не желала рассеиваться. Особенно досадно было то, что способствует этому драгоценная супруга.
— Конечно, берите, — всплеснула руками Марья Андреевна, — неужто вы думаете, что я стала бы требовать с вас деньги? Бог с вами. Да и Тихон Петрович бы не одобрил.
— Спасибо, сестрица, — прочувствованно сказал Афанасий Иванович. К нему бесшумной тенью подошла Настя.
— Прикажете прямо сейчас, дядя Фаня?
— Прикажу, обязательно прикажу, — горячо закивал тот, — часы эти будем истреблять, не теряя ни одной секунды, а то как бы, боюсь, они не разбежались. Судя по всему, они живут какой–то своей жизнью.
— Авдюшка, Калистрат! — кликнула Настя, выйдя на ступени веранды. Там она столкнулась с наконец–то появившимся Аркадием.
— Что случилось, пожар? — пошутил он. Не обращая на него внимания, Настя побежала в сторону каретного сарая.
— Однако как тебя туда тянет, — усмехнулся ей вслед кузен и стал подниматься по ступеням. (Василий Васильевич при появлении сына поморщился.)
— О, все в сборе, а я только что со станции. Там, знаете, какие–то новые веяния. Буфетчик Николай — так тот прямо мне сказал: быть, вашбродь, войне. Даже сквозь легкое опьянение, привезенное со станции, Аркадий ощутил необычность настроения на веранде.
— Ну, у вас тут, я вижу, тоже новые какие–то идеи завелись. Он наклонился к уху Саши Павлова и прошептал:
— Ни мне письма, ни тебе книг, скверно работает почтовое ведомство. Хотя оно и понятно — войне быть. Теме этой не суждено было продолжиться, потому что перед ступенями веранды появились Авдюшка и Калистрат, они несли продолговатый нерусского вида ящик, снабженный для удобства специальными ручками. Настя указала, куда его поставить. Поставили — зачем–то с величайшей осторожностью. Подняли крышку. Внутри, засыпанные до подбородка серыми от времени опилками, сидели фарфоровые пивовары. В предвкушении необычного зрелища публика покинула свои насиженные места и приблизилась к окнам. Открылись рамы, откинулись занавески.
