— Ты думаешь, я не знаю, что если любовь на экране, совсем не обязательно она есть между актерами и в жизни.
Рауль мрачно кивнул.
— Я понял, ты пошутила.
— Вот именно.
— Куда ты хочешь теперь?
— В «Дом кино».
Он изучающе посмотрел на нее.
— Ты сама этого хотела.
Они вкатили на такси с Сивцева Вражка в Староконюшенный.
— «Дом кино» не здесь. — Уверенно, но равнодушно сказала Лариса, ей вдруг стало все равно, что с нею делают. Уже не хотелось ни искусства, ни всякого такого.
— Пойдем, пойдем.
— Это же твоя квартира.
— Конечно.
— А как же дедушка?
— Ты еще маму вспомни.
— А как же мама?
— Вот тебе — дом кино.
Рауль усадил ее в кресло в полутемной комнате перед телевизором, на котором стоял большой серебристый параллелепипед. Рауль нажал на нем какую–то невидимую кнопку, ящик ожил, выставив плоскую голову с открытой пастью.
— Жрать хочешь? — Ласково спросил хозяин, запихивая внутрь что–то черное, удивительно плотно подходящее по размеру, было в этом совпадении что–то даже сексуальное.
— И что? — Спросила Лариса, начиная волноваться.
— Сейчас увидишь.
В тот вечер Лариса осталась ночевать в доме академика Янтарева. А утром внук академика предложил ей остаться в этом доме навсегда. Разговор происходил за завтраком в комнате с удивительным киноприбором, провинциалка сидела в старинном кресле облачившись в махровый халат, и пила кофе с молоком. Халат был ей несколько маловат, еле улавливал все ее плоти, и Ларисе это нравилось, она чувствовала себя в нем как бы на выданье, и даже не старалась придать своему наряду более пристойный вид.
Рауль стоял голыми коленями на старом сером паркете, нем была всего лишь одна ночная рубашка, трогательный рудимент милого домашнего детства. Он пожирал глазами Ларису как эклер, обалдевая от количества предполагаемого в ней крема. Предыдущей ночью он доказал, что, несмотря на субтильный вид, он большой постельный работник и умелец, и надеялся, что ему удалось заронить в душу гостьи хоть немного сексуального сочувствия.
Лариса конечно же не влюбилась. Большой половой аппетит будущего мужа не изменил ее отношения к ситуации, на первом месте у нее оставался материальный расчет. Тот факт, что Рауль любвеобилен и старателен в кровати, вполне могло бы оказаться совсем не плюсом, развейся в ней неприязнь к нему.
Кажется, все было в порядке. Трогателен, не противен, готов к подвигам в ее честь, с первого же шага повел правильную политику — предложил вселиться.
Лариса вселилась.
