Лариса была довольна тем, как она встала, ее взбодрило явное неодобрение со стороны «Лисичек», они своим животным нюхом сразу учуяли большую опасность для себя со стороны загадочной дылды с драпированным взглядом. Владимир Владимирович и ей уделил порцию своей любезности, как и всем, но Лариса была убеждена, что улыбка и мягкая речь, обращенные к ней, имели отдельный, специальный характер. Интересуетесь поэзией? Оставайтесь.
После представления должно было начаться настоящее знакомство. То есть, чтение стихов. С немедленным их разоблачением путем перекрестной и безжалостной оценки. Тут уж было не до любезностей. Ларисе эта процедура показалась очень странной. Было видно, что каждый куплетист выставляет на всеобщее глумление что–то очень заветное, и очень страдает, когда ему говорят жестокую правду об этом заветном. До жуткого покраснения, до внезапного пота на лбу, до дрожания губ. Зачем это самоистязание? Все равно, если бы на собрании самураев все по очереди вспарывали себе животы, а собравшиеся копались в вывернутых внутренностях порицая ненормальный их размер, ощупывая скользкие от крови рифмы. Впрочем, Ларисе не могло придти в голову это сравнение, она мало знала о нравах самураев.
Пожалуй, только один смысл был в этом авторском всетерпении — каждый в свою очередь, превращался из жертвы в палача. И уж тут отыгрывался по полной.
Девушка «заяц», после «знакомства» с собратьями по цеху, сидела в обморочном состоянии, зажмурив за толстыми стеклами испуганные глаза. «Ромштекс» превратился в бифштекс с кровью, и шумно, мстительно дышал.
«Лисички» были из завсегдатаев, они схитрили, сказав, что отдали уже стихи прямо Владимиру Владимировичу, потому что их «надо читать глазами».
Руководитель кивнул, чем вызвал укол ревности в Ларисе. Оказывается, у этих шустрых сучек есть связь с красавцем в пуловере, которой она сама никогда не сможет воспользоваться. Она не успела углубиться в эту неприятную тему — встал «прораб».
Он стал читать не сразу, он обвел присутствующих тяжелым, как бы предупреждающим взглядом. Ему было лет двадцать пять, он по возрасту мало уступал самому руководителю, и по движениям его было видно, что на плечах его квадратной фигуры осел уже немалый жизненный опыт. Он тут же подтвердил это впечатление. Голосом негромким, но напряженным, готовым вот–вот прекратиться, он поведал, что стихи, которые он сейчас прочтет, это не просто стихи.
— То есть? — Вежливо поинтересовался Владимир Владимирович.
