А не дурак ли он?
Артем вздохнул:
— Давайте ручку…
Его привели в большую розово-сиреневую, цвета заката комнату с потолком, находящимся метрах в пяти от пола. В ней почти ничего не было, только мягкое и какое-то даже с виду неподъемное кресло да пластиковый столик на колесиках, напротив, совершенно невесомый. На столике лежал небольшой тюбик, вроде как от зубной пасты, сантиметров десять длиной, с красными, словно светящимися буквами «СТ — ППроз». Впрочем, Артем обратил внимание и на то, что стены и даже высоченный потолок были обиты толстым слоем того же материала, что и кресло.
— Как в сумасшедшем доме, — пробормотал он.
— Вы не так уж неправы, Артем Петрович, — заметил доктор. — Присаживайтесь в кресло.
— А зачем все это? — Артем уселся и обвел комнату взглядом.
— Не понимаете?
— Неа…
— Закономерно, — пробормотал Маков, и кто-то из медсестер фыркнул. — Пациенты бывают разные и ведут себя по-разному. Невозможно предугадать, как организм отреагирует на те изменения, которые мы попытаемся спровоцировать.
— Но тогда… на фига были все эти тесты с анализами?
— Чтобы быть уверенными, что вы вернетесь.
— В каком смысле?!
Две медсестры тем временем привязали руки Артема ремнями к подлокотникам кресла, затем два ремня легли, перекрещиваясь, на его грудь, почти как у летчика, и еще двумя были зафиксированы его ноги. Третья медсестра взяла тюбик и приладила иглу. Артем решил, что он срочно хочет в туалет.
— Пустите, я на минутку…
— Нет-нет, Артем Петрович, не волнуйтесь. — Доктор похлопал его по левой руке, а девушка, что хлопотала над правыми его конечностями, пристроила ему на глаза сиреневую, в тон комнаты, повязку. — Мы все предусмотрели.
Артем этого не видел, но вторая медсестра, та, что была слева, вытянула из кресла гофрированный шланг, аккуратно приспустила пациенту штаны и подсоединила этот шланг к пациенту.
— Чувствую себя космонавтом, — попытался пошутить Артем.
— И снова вы не есть неправы, — отозвался доктор. — Можете расслабиться.
Короткий девичий смешок.
— Расслабишься тут…
Тонкие аккуратные пальчики чуть-чуть приподняли и повернули его голову, и в шею вонзилась иголка.
— Черт!
Доктор Махов посмотрел на часы.
Темно.
— Добрый вечер! — произнес надтреснутый голос.
— Что?
Голос этот был смутно знакомым, а темнота меж веками и глазами стала вдруг отзываться на каждое слово слабенькими всплесками красок.
— Добрый вечер. Вы помните, как вас зовут и где вы находитесь?
— Вроде да…
— Озвучьте, пожалуйста.
