Но что же случилось при переносе? Кто гарантирует, что это не повторится в следующий раз. Впрочем, какое ему дело до следующего раза? Элен не успеет стать нобелевским лауреатом. Не думать об этом. Думать о работе. Куто. Как построить разговор с ним? Вызвать в читателе жалость? Обличить аморальность мальчишки и общества, его породившего? Или и то, и другое?
В комнату Куто их не повели, но продемонстрировали снимки с камер наблюдения. Маленькая комнатка: стол, стул, кровать, книжная полка. Дверь в ванную. На фальшивом окне, подсвеченном специальной лампой, анемичный цветок. На столе — книга. Ничего лишнего, но удобно и вполне пристойно, как недорогой гостиничный номер. На снимках с камер молодой человек, одетый в подобие пижамы, ел, читал, лежал на кровати, глядя в потолок.
Потом провели в комнату для переговоров, корректно объяснив, что размеры комнаты мсье Куто не позволят провести встречу там. Действительно, не позволили бы. А у Джереми разболелась голова. Вполне ожидаемо разболелась: последние пару ночей он маялся бессонницей, и, ради экономии времени, работал едва ли не до утра. Лампы дневного света в Ментале были отрегулированы идеально, но Джереми все равно казалось, что они мерцают, вызывая легкую тошноту и ломоту в висках. Он сел на предложенный стул, расчехлил камеру и сделал несколько снимков под неодобрительное молчание охранника у двери.
Куто привели под конвоем: два охранника в таких же форменных куртках с эмблемой Ментала ввели его в комнату, усадили на стул возле круглого стола, напротив делегации. Джереми снова поднял камеру.
Он, конечно, видел объект для переноса на фото, сделанных во время следствия. Подбирал и ранние снимки Куто для статьи. Сейчас парень не слишком изменился. Волосы отросли чуть длиннее, сутулость немного заметнее. И затравленный взгляд, обращенный не на людей вокруг, а куда-то внутрь себя. Интересно, могло ли случиться так, что какой-то этап переноса все же прошел успешно? Возможно ли это в принципе? Что, если какая-то часть академика дремлет в сознании Куто, то ли пока не проявляя себя, то ли всплывая наружу в редкие моменты? Джереми мысленно сделал заметку узнать о теоретической возможности такого. Тогда, кстати, позиция Лары Стрюз и ее претензии на полное оправдание Куто выглядят обоснованными и логичными. Вдобавок, по европейским законам мальчишка еще несовершеннолетний, Куто всего девятнадцать. Достаточно взрослый, чтобы быть приговоренным к смертной казни за особо тяжкое преступление — но достаточно юный, чтобы вызывать сочувствие. Да, у Стрюз вполне может выгореть. Снимок. Еще один. Самый обычный паренек. Темные волосы, нос с горбинкой, сливово-черные глаза с характерным разрезом — среди предков Куто явно были выходцы с Востока. Встретишь такого на улице — пройдешь мимо, ни за что не подумав, что перед тобой отъявленная мразь. Дамы из комитета расспрашивали мальчишку о какой-то ерунде: как его кормят, разрешают ли чтение… Куто отвечал односложно, сжавшись на стуле, сунув руки между коленей, словно не доверяя собственным пальцам. Сидел, уставившись в стол, явно тяготясь всеобщим вниманием, и ни капельки не был похож ни на жертву, ни на преступника.
