Размышлять было некогда. Оружия у меня в данный момент не было. Пистолет лежал на работе в сейфе и я до него только однажды дотронулся, когда принес его из магазина и положил в тайничок…
Взвизгнула Ксюша…
Я нагнулся, схватил с пола первый попавшийся предмет, оказавшийся шлепанцем, выглянул на пару секунд на кухню и, с левой руки запустил шлепанец в человека, стоящего около печки и нацелившего пистолет в дверной проем. Шлепанец удачно попал ему в лоб, на пару секунд дезориентировав стрелка и это дало мне возможность рвануть к Петру, что было сил, пока он не очухался. Получить пулю не очень хотелось, а преступника остановить было надо. Я врезался в гражданина Макеева примерно также, как это показывают в кино про американский футбол. Вместе с ним мы налетели на кухонный шкаф. Треснуло стекло, зазвенела посуда… Петр выронил пистолет, а я для верности врезал ему по лицу кулаком.
— Ксюша, вызывай милицию! — крикнул я.
Петр по до мной пытался вырваться, но я насел на него крепко. Ударил по лицу еще раз, не сильно, успокаивая.
Геннадий в это время занялся Николаем, но, видно, у того шансов выжить не было никаких…
— Обычная жадность, Валерий Николаевич, — сказала Ксения, отвечая на вопрос главного редактора.
Дело происходило на второй день, после ареста Петра Макеева. Вина того была слишком очевидна, так что вскоре над ним должен был состояться суд.
— Когда Николая посадили, он оказался практически единственным владельцем всего наследства Афанасия Станиславовича. Весь бизнес перешел в его руки. Светлана не могла управлять компанией, она воспитывалась немного по другому пути. Николай, который был прямым наследником половины доли — сел в тюрьму. Однако тогда никто не обратил внимания, что он также является совладельцем компании даже в этой ситуации. Но и это полбеды. Петр Макеев это знал и, когда до него дошла новость, о возвращении Николай, он тут же спрятал настоящие документы, по которым ему пришлось бы поделиться. А те документы, по которым он один является владельцем компании, Петр подделал в первый же год после смерти Афанасия Станиславовича.
— Я бы на его месте уничтожил подлинники сразу, — усмехнулся я. — Тогда бы не пришлось дергаться от каждого шороха, как начал дергаться Петр Макеев, когда Николай вышел из тюрьмы. Николай пришел к нему практически сразу и потребовал свою долю. Но, Валерий Николаевич, вы же сами видели гражданина Макеева. На него чуть построже посмотришь, и у него начинает бегать глазки в разные стороны. Знает, что виноват, а признаваться не хочет. Именно так Николай и догадался, что настоящие документы не уничтожены и где-то спрятаны. Ему оставалось только узнать где. Второй раз садиться в тюрьму он не хотел, так что «наезжать» на Петра было опасно. И он пошел по самому простому пути. Стал следить за Петром, причем в открытую, чтобы тот занервничал. Под шумок он пытался узнать у Светланы про документы, но та ничего, естественно, не знала.
