— А знаете, — сказала Полина, — вот вы есть… Я ещё в понедельник вдруг подумала, что будто давно вас знаю.
— Любопытно.
— Вы опять за своё… Такой серьёзный и скептический, — рассмеялась она. — Если человек тебе близок, то ты за несколько минут узнаешь его лучше, чем неблизкого за несколько лет.
— Не факт. Вам может показаться, что вы знаете, но люди — тихие омуты, поверьте моему опыту.
— А я не поверю. Есть тихие омуты, а есть залитые солнцем неглубокие заводи. Есть спокойные реки и реки бурные, прозрачные и мутные. А ещё есть лужи и болотца. Бывают и болота большие. А бывают океаны… Но таких сейчас, пожалуй, и не встретишь. Вот я точно знаю, что Бах и Бетховен были океанами. Бах бескрайним и бездонным, а Бетховен чуть поменьше… как Атлантический. А Моцарт был бы океаном, если бы существовали океаны, сияющие и искрящиеся изнутри. Он скорее… небо.
— Решили устроить мне урок психоанализа вкупе с социологией?
— Да ладно вам. Это же интересно. Вот бабушка как-то рассказывала мне, что делит людей по сущности на кошек и собак.
— И в чём отличие?
— Ей лично собаки больше по душе. Она говорит, что пусть среди них не только ротвейлеры, но и волки, и шакалы, и гиены — ты знаешь, чего от них ждать. А вот кошки… Особенно такие, как львы, пантеры и гепарды… Они хищники, безжалостные хищники, но красивые. Грациозные. Стильные. И успешно прячущие когти до того самого неожиданного для тебя момента, когда потребуется их выпустить.
Анджей попытался трезво оценить свою внутреннюю сущность.
— Думаете, глупо? — спросила Полина.
— Нет-нет. Я просто пытаюсь понять, кто я.
— А я знаю.
— Да? И кто же?
Рыжая задорно крутнула тросточку.
— Вы — устрица.
— Устрица?
— Ага. Устрица. Построили себе раковину и сидите в ней. Только чуть-чуть раскроете створки и выглянете наружу — и сразу же думаете «что-то я слишком открылся, это глупо, этонеосторожно, это…» И тут же обратно.
— Нет… Нет, — Анджей отшвырнул мыском ботинка упавший на него лист. — Это не так.
— Может, и не совсем так, — тонкие ладони крыльями бабочки сложились на набалдашнике трости. — Но что я знаю точно — у вас есть рамки. Определённые рамки, вами же созданные. И вы решили, что никогда не сможете перейти их, когда на самом деле единственная преграда — вы сами.
Анджей лишь усмехнулся, глядя куда-то в сторону.
— Писатели — они ведь волшебники, они — почти боги! Они одним взмахом руки могут создать целый мир, изменить существующий, подарить жизнь или перечеркнуть её. А вы… Посмотрите, вы ведь стали таким… серым.
