— Ну, — спросила Симба отца, — так где они живут?
— Дело не в том, где они живут, — ответил отец, — дело в другом: какие они…
— И какие? — продолжала допрашивать отца Симба.
До маяка было совсем недалеко, а там придётся развернуться и пойти обратно по набережной, мимо ярких цветов с кружащими над ними существами.
— Хочешь к морю? — внезапно спросил отец.
— Да, — сказала Симба.
Отсюда они ещё никогда не спускались к морю — оно шумело далеко внизу, узкая лестница, сбегавшая с высокого берега, исчезала в сумраке, и не было никакой гарантии, что, прилежно пересчитав её ступеньки, ступишь на прохладный вечерний песок, а не окажешься сразу в рокочущей прибрежной воде.
— Не испугаешься? — спросил отец.
— Нет, — храбро ответила Симба, подумав, что это в любом случае гораздо лучше, чем идти обратно мимо кустов и мельтешащих в воздухе бабочек.
Симба встала с пола, чертыхнулась, достала из–под мойки тряпку и затёрла пол.
А потом подошла к окну и плотно закрыла створки, чтобы больше ни одна тварь не влетела сюда.
Ушибленная спина болела, но Симба вдруг развеселилась.
Она взяла с подоконника дротик, захлопнула холодильник и плотно задёрнула шторы.
Пусть лучше будет жарко, очень жарко, но даже если кто–то сядет на стекло с той стороны, Симба его не увидит!
До моря надо было спускаться метров сто, если не больше.
Сто десять, сто двадцать — по деревянным ступенькам, держась за железные поручни. Сейчас они прохладные, а днём к ним, наверное, невозможно прикоснуться — днём они становились раскалёнными, и люди просто разжимали ладони и сыпались вниз, на камни, тут и там торчавшие на узкой песчаной полоске пляжа.
Отец спускался впереди, Симба — за ним.
Ветер с моря бил ей в лицо, насквозь продувая легкую разноцветную маечку и развевая волосы.
Тогда они у неё были длинные, и отец любил сам заплетать ей косички.
Они спускались очень осторожно, временами отец оборачивался и говорил:
— Ну, ты как?
— Хорошо, папа! — отвечала Симба, и они продолжали спуск.
Лестница вплотную прижималась к скале, от неё пахло холодом и ещё чем–то, что Симба никак не могла определить.
Но ей не было страшно, ей отчего–то стало весело и хорошо.
Симба вернулась в спальню и нырнула в постель.
Дротик остался лежать там, где ему и положено, — в коробке рядом с компьютером.
Если она сейчас не уснёт, то проклянёт всё на свете.
Тем более что сегодня приезжает племянник.
Она была дура, что согласилась.
Она вообще — дура.
Промахнулась по бабочке, и та улетела.
