и, как–то по–взрослому охнув, кинулся Тойка бежать… предчувствуя что–то нехорошее… он боялся, трусил, но бежал… бежал навстречу страху… бежал на встречу с ним!.. Тойка несся напропалую! стремглав к небольшому особняку, в котором и располагался злополучный детский сад!..
он бежал, шлёпая ботинками по лужам… он видел как подолгу зависали в воздухе черные брызги, прежде чем успевали стать грязью…
озябшие ноги, в промокших, приспущенных чулках, пестиками болтались в огромных солдатских сапогах…а заколдованные сапоги несли в настоящую атаку… не игрушечного боя… неизвестной войны…
и Тойка бежал… и сердечко его билось тревогой… но ощущение игры пока еще не отпускало его… игра все еще не отдавала пацана в распростертые лапы страха… и тогда страх вполз в саму игру…
Страх вполз змеиным шипением деревенской бабы, подвязывавшей челюсти цветастым платком… она сидела на детском стульчике, широко расставив свои сморщенные колени, и шипела… и шипение её подавляло в детях волю… и те, превращались в кроликов… маленьких, безвольных… напуганных… жмущихся друг к дружке зверьков… с кроликов уже содрали их стыдливые мягкие шкурки… но кролики все еще пели слаженным хором: «Не надо, нянечка, прости…»
Некоторые, из раздетого донага хора, соскакивали со скамеечек, норовя спрятаться за спинами других детей… но воспитательница, стоящая рядом со стулом, на котором раскорячилась нянечка, тихим и вкрадчивым голосом объясняла, почему это делать не нужно…
— Сейчас, — одинаково округляя рот и глаза, сообщала она, — перед нами пройдут нарушители дисциплины… для порядка их облили бензином… если не хотите сгореть вместе с ними, когда они будут беситься, стойте так, чтоб не замазаться бензином!.. оставайтесь на своих местах, дети!.. всем будет видно!..
— Т-ссссссс! — устрашало нянечкино заклинание… и, словно по команде дирижерской палочки, детский хор захлебнулся криком!.. плакали, мелко дрожа от холода, от страха, оттого, что видели, как плачут другие… но громче и искренней дети плакали, когда перед ними нескончаемыми кругами проходили провинившиеся мальчик и девочка, от которых пахло бензином… Тойка чувствовал как покрывается «гусиной кожей»…
наверное, тогда он и вспомнил, что когда–то умел летать!.. он подумал, что был ангелом… и что теперь у него только и осталась «гусиная кожа» от ангельских крыльев…
А дети плакали, дети кричали, дети боялись… боялись что «замазанные» запачкают их чем–то, что обязательно их убьет!.. дети плакали… выли!.. дети не хотели умирать! они не желали никому смерти!.. и прежде всего — себе самим!..
