И я спросил у дежурного… мол, кому это вызвали Скорую? и он сказал, что женщине, той, что постарше… и захотелось, чтобы этот бред наконец–то закончился… захотелось оказаться рядом с Ирой… и чем–то… как–то помочь… своим присутствием, что ли?
Странно, но меня тут же выпустили из участка… составили протокол, в котором значились пятнадцать подброшенных грамм… косяк милостиво скостили… сняли отпечатки моих пальцев… взяли подписку о невыезде и отпустили.
Я торопился домой, но дома уже не было… женщина из разоренного полицейскими гнезда мне указала на дверь.
— Изумительная вода! — кричал сияющий Санька, снова вырывая меня от невесёлых дум.
— Просто — волшебная вода! Иди, искупнись, не пожалеешь!
Санька развязал мешок и вынул из него свежее полотенце. Из недр мешка торчал банг.
— Тут, такой эпизод случился, — говорит Санька, выделяя греческое происхождение слова. При этом он недвусмысленно получает удовольствие от прикосновения к телу пахнущего свежестью полотенца.
— Только что прибыл небезызвестный тебе Матфей… со товарищи… они вчера друзей своих провожали в Россию… и, как положено эпикурейцам, того… перебрали лишнего…
— И что теперь? — вяло отреагировал я, все еще переживая разговор с Эринархом.
— Как это, «Ну и что»? — искренне удивился Санька. — У них «трубы горят»… со вчерашнего. А тут корабль швартуется к монастырскому причалу.
— И они уверены, что в трюме этой посудины специально для них припасено несколько амфор с нектаром? — я уже рассматривал тот несчастный корабль, и мысленно жалел его пассажиров… появление в корабельном буфете нетрезвой компании… желающей опохмелиться!.. это могло испортить впечатление от прогулки по святому озеру кому угодно… особенно, если из буфета, после их появления, исчезнет всё пиво.
Я смотрел в сторону причала и видел насколько обмелело озеро. Пожалуй, причал Кфар — Нахума был сейчас единственным местом на Киннерете, где могли швартоваться суда. Для монастыря — это была приличная статья дохода.
Садилось солнце, и в его закатных лучах возникла слегка нетрезвая компания… в монастырь друзья проникли по кратчайшему пути… через забор!.. сопровождала друзей капризная болонка… ну!.. из всей компании особенно выделялся один… худой!.. с длинными, распущенными волосами цвета вороньего крыла… и — крамола!.. по пояс голый!.. Матфей!.. голый Мотька!.. возглавляет группу… и направляется к нам с Эринархом… а перед ним семенит безобидная шавка… и тут беспородная собака послушника молча снимается с места и без особых прелюдий бросается им наперерез.
