Уже полностью отрешаясь от всех посторонних мыслей и возвращаясь к сиюминутным событиям, я шагнул в сторону тормознувшего метрах в десяти от меня трофейного грузовика. За мной, естественно, последовал и Шерхан. Туда же подошли выбравшиеся из своих броневиков сержанты Ковалев и Брызгалин. У капота «хеншеля» у нас произошло мини-совещание, вернее, это были мои приказы на порядок дальнейших действий, причем сержанту Ковалеву приходилось кричать практически в ухо, чтобы до него дошли распоряжения. Приказы были очень простые: быстро рассаживаемся по автомобилям и в темпе вальса гоним в штаб бригады. Там я ориентируюсь по обстановке, захватываю с собой Пителина, и, пополнив колонну «эмкой» начальника штаба, двигаемся в Волковыск, при этом мы с Шерханом теперь передвигаемся в кабине «хеншеля». Порядок движения бронеавтомобилей остается прежним, задерживаемся только возле стоящих неподалеку танков КВ, чтобы выяснить, кого же все-таки бомбили немцы и оценить последствия этого авиаудара. Дальше двигаемся без остановок до организованного силами бригады пункта сбора бойцов Красной армии, потерявших свои части и бегущих на восток. Этот пункт должен располагаться километрах в пяти от места, где мы попали под авиаудар – на дороге между Зельвой и Слонимом, – и служит своеобразным заслоном. Командиром там был лейтенант госбезопасности Бедин, который до начала войны отвечал за содержание и охрану интернированных поляков, работающих в качестве дорожных рабочих в Белостокском областном Гушосдоре НКВД СССР. Лейтенант после начала немецкого вторжения попал в кошмарную ситуацию – не имея никаких приказов на эвакуацию интернированных поляков, он, вместе с тридцатью семью бойцами, был вынужден сидеть возле своих подопечных и обреченно ожидать появления частей вермахта. У лейтенанта нервы были уже на пределе, когда у него сформировалось решение расстрелять почти пятьсот бывших польских военнослужащих и после этого эвакуироваться со своими бойцами. Спасло поляков, да и самого Бедина, скорее всего, арестованного бы после такого самоуправства, мое появление в лагере интернированных. А там я оказался по просьбе жителя Белостока Ежи Топехи. Он работал водителем рейсового автобуса, был мобилизован вместе со своим транспортным средством после начала немецких бомбардировок и передан в мое распоряжение. Именно на его автобусе мы добирались в место расположения штаба бригады. Так вышло, что по пути в бригаду пришлось вступить в схватку с немецким десантом. В этом бою принял участие Ежи, он тогда спас мне жизнь. После этого я не мог отказать Ежи в помощи по освобождению из лагеря интернированных поляков его родного брата. Направляясь туда, я собирался вытребовать у гушосдоровцев нескольких дорожных рабочих (включая и брата Ежи) в распоряжение седьмой ПТАБР для возведения противотанковых укреплений, а потом, добравшись до своей бригады, распустить этих поляков по домам.
