Наиболее болезненно реагировала на эти настроения самая чуткая часть этого общества – офицерство. Смутное предчувствие бедствий, надвигающихся на Россию, искреннее желание их предотвратить, неизжитая еще славная традиция XVIII века – века политически воспитанного петровского и екатерининского офицерства – все это в связи с заграничными походами (значительно расширившими кругозор мыслящей его части) и с модой на запрещенный плод – карбонарство способствовало бурному росту всякого рода тайных обществ и кружков. Группировки эти, Союз благоденствия, Общество соединенных славян и тому подобные, составили в начале 20-х годов два тайные общества – Северное (главным образом из офицеров гвардии, отчасти флота) и Южное (офицерство 2-й армии вплоть до старших начальников и III корпус 1-й армии). Такие события, как бунт Семеновского полка и Чугуевская бойня, лишь накаляли все больше атмосферу – и становилось ясным, что рано или поздно гроза должна разразиться и что для этого взрыва достаточно любого незначительного повода.
И повод этот (к тому же первостепенной важности) представился… 14 декабря 1825 года – печальная дата русской истории – явилось днем открытого разрыва российского правительства с русским обществом – первым днем их жестокой столетней войны, где дальнейшими траурными вехами служат 1 марта 1881 года, 17 октября 1905 года[33], 2 марта 1917 года, а всеобщим эпилогом – 25 октября… Война эта, ведшаяся с обеих сторон с невероятной озлобленностью и с еще более невероятным непониманием, нежеланием понять друг друга, окончилась так, как никто из них не ожидал – гибелью обоих противников, погубивших своей распрей величайшую империю и великую страну…
Мы не собираемся здесь оправдывать декабристов, ни тем более русское общество XIX и начала XX столетия, воспитанное на их культе. Вина русского общества – точнее передовой его части – перед Россией огромна и неискупима, но виновато и правительство. Пусть на стороне общества и львиная доля – три четверти всей вины, а на стороне правительства только одна четверть – без нее не было бы тех общественных трех четвертей. И те русские интеллигенты начала XX столетия, что посылали поздравительные телеграммы японским генералам, были ведь родными внуками русских националистов, которых Бенкендорф в свое время высылал из столиц.
С этой поры и пошел трагический разнобой между правительством и обществом. При Александре I и Николае I правительство – космополитично, общество национально. Затем при Александре II и особенно при Александре III и Николае II правительство решительно сворачивает на национальную дорогу, но слишком поздно: общество уже космополитично и антинационально.
