– Ничего себе, – аж присвистывает мужичок. – Ну, тогда и я тебе скажу: мы по карточным играм, ну, «двадцать одно» там, покер. По крупным кабакам играем. Вот вчера один проигрался и в крик. Шулеры, мол. А при чем здесь шулеры, если сам играть не умеешь? Так что мы и не переживаем сильно, отпустят. Не впервой. Считай, в каждом городе есть хоть один урод, что, проигравшись, про мошенников орать начинает. Денег-то жалко. А мы играем честно, так что бояться нам нечего. Да и связи кое-какие имеются, если совсем прижмет. А вот у тебя, парень, дела плохи.
– Сильно плохи?
– Сильно… Будь ты вор или дорожный грабитель – загремел бы на каторгу, в каменоломни, ну или в Донбасс, уголек добывать. А вот у убийц и шпионов всего одна дорога – в петлю.
– Это если докажут.
– Эти, – мужичок кивает головой на потолок, – эти докажут. Сочувствую…
Мужичок отходит к своим, а я остаюсь наедине с весьма мрачными мыслями и предчувствиями.
Приходят за мной вечером. Снова отводят в тот же самый кабинет к тому же самому младшему лейтенанту.
– Что стоишь столбом, присаживайся, – кивает он мне на табурет, стоящий посреди комнаты, а потом кивает на мой перевязанный бок, – медпомощь не нужна?
– Да нет, спасибо, нормально все, – отвечаю я.
За спиной, с чуть слышным скрипом открывается входная дверь. Оборачиваюсь. В кабинет заходит примерно моих лет, но уже седой, лейтенант. Смотрит он на меня с нескрываемой ненавистью.
– Хорошо, продолжим, – снова говорит мне «мамлей». – Говорить правду – в твоих интересах. Твое имя, звание, задание, с которым тебя к нам забросили, фамилии связных и адреса «явок».
В ответ храню глубокомысленное молчание. Подождав пару минут и уяснив, что говорить я не начну, он, изобразив на лице крайнюю степень огорчения и разведя руками, как бы говоря: «Ну, мил друг, сам виноват, извини!», кивком головы дает отмашку седому лейтенанту. Тот, не говоря ни слова, мощным, хорошо поставленным ударом ноги вышибает из-под меня табурет. Скорее всего, предполагалось, что при падении я должен был крепко приложиться затылком о бетонный пол. Ага, сейчас, размечтались! Страховка и самостраховка – это первое, чему учат человека, решившего заниматься самбо. Падаю аккуратно и без потерь для здоровья: скруглив спину, прижав подбородок к груди и слегка хлопнув по полу раскрытыми ладонями. Седой, осознав, что его выходка цели не достигла, сильно бьет меня ногой в бок, прямо по едва начавшему затягиваться порезу. Шиплю от боли, чувствуя, как теплая кровь снова начала пропитывать заскорузлую повязку.
