В небе Ленинграда | страница 43
Действительность опровергла все довоенные расчеты и планы. Мощная группа немецко-фашистских армий "Север", наступавшая из Восточной Пруссии при поддержке 1-го воздушного флота, нанеся поражение нашему соседу слева войскам Северо-Западного фронта, стремительно двинулась на Псков и Лугу, чем сразу же поставила Ленинград в чрезвычайно трудное положение.
События развивались молниеносно. 6 июля пал Остров, 9 июля - Псков. Над Ленинградом нависла прямая угроза. Обстановка на фронте диктовала принятие быстрых и решительных мер. И они были осуществлены.
В не менее трудном и сложном положении оказались и ленинградские летчики. Первые же крупные воздушные бои показали, что основная масса нашей авиации (старая техника) во многом уступает вражеской. Немецкие самолеты летали быстрее, были оснащены более мощным оружием и лучшим навигационно-штурманским оборудованием. Управление боевыми действиями в воздухе противник осуществлял по радио. Кроме того, начали сказываться те ошибки в организации и управлении Советскими ВВС, в обучении летчиков и в приложении теории к практике, которые были допущены нами в два последних предвоенных года.
Чтобы не быть голословным, я позволю себе небольшой экскурс в предвоенное прошлое. Без этого невозможно показать, в каком сложном и трудном положении оказалась наша военная авиация в июне - июле 1941 г., а стало быть, объяснить наши временные поражения в воздухе, в полной мере раскрыть те трудности, с которыми столкнулись наши летчики в первые месяцы войны, и как все мы, от рядового пилота до командующего ВВС фронта, одолевали эти трудности и учились побеждать в очень тяжелой для нас обстановке. Но замечу, что мне пришлось обратиться к ряду документов и фактов, о которых в 1941 г. я либо вовсе не знал, либо знал их недостаточно. При этом не исключено, что в чем-то я окажусь пристрастным, кое-что буду оценивать с позиций определенного исторического далека. Впрочем, это в какой-то мере неизбежно при всяком обращении к прошлому. Надеюсь, что читатель не воспримет нынешнюю авторскую осведомленность и определенность в выводах как стремление убедить каждого, вот, мол, каким тогда он был прозорливым и всезнающим. К сожалению, оглядываясь на минувшее, должен сказать, что даже людям моего положения в то время недоставало истинного знания многих вещей и явлений. Будь мы, военачальники моего тогдашнего ранга, полнее информированы, было бы куда меньше ошибок и неудач в наших действиях.