Андропов опять уткнулся в бумажку и забормотал себе под нос:
— Та-ак… Игра «А ну-ка, парни!». Ты мог бы демонстрировать то, что умеешь… Или нет, ты же полевой агент. То, что умеешь ты, лучше не демонстрировать вообще нигде… Может, тебе подойдет «Спокойной ночи малыши»? Хорошая, нужная программа для подрастающего поколения советских людей. Тут главное, чтоб эти подрастающие дружненько поверили, что новый дядя Рудя — это то же самое, что прежняя тетя Валя, только без сережек и маникюра… в принципе, легкий маникюр тебе тоже не повредит, хотя… Ладно, пока проехали, пусть стилисты над этим кумекают… Та-ак, та-ак, что у нас еще? Эге, нашел наконец! То, что надо! Ты, надеюсь, не против кабачков?
— Кабачков — в смысле овощей? — уточнил Абель.
— Кабачков — в смысле забегаловок. У нас тут недавно программа стала выходить, «Кабачок», рейтинги просто зашкаливают. Сидят артисты из Театра сатиры, глушат пиво, травят анекдоты, поют под фанеру… И все это вроде как не у нас, а где-то в Польше, и все они там сами как будто поляки. Есть у них пан Директор, пан Спортсмен, пан Профессор… А ты будешь, например, пан Разведчик. Или, еще лучше, пан Резидент.
— Но я же не артист…
— И что с того? Да ты в сто раз больше артист, чем они все! Ты десять лет настоящим американцем притворялся, тебе прикинуться фальшивым поляком — вообще раз плюнуть. Будешь под пиво, под анекдоты учить всю эту долбаную братию Родину любить… тексты тебе напишут в Отделе пропаганды ЦК, я завизирую, ты их просто будешь заучивать и читать с выражением… Думаешь, не справишься?
— Думаю, справлюсь, — ответил Абель и впервые за весь этот разговор соврал собеседнику.
Потому что думал он в этот момент совсем про другое: про то, как в Калужской области, в паре сотен километрах отсюда, в чистом поле под березой закопан паспорт на имя Вилли Максовича Фишера — поволжского немца, по специальности агронома. И если Абелю удастся обмануть кураторов и добраться до этого паспорта, можно будет на долгие-долгие годы законопатиться в самую дальнюю сибирскую деревню, где нет ни Андропова Ю. В., ни советского Ти-Ви, ни Аэрофлота. Даже электричества тоже, к счастью, никакого нет…
— Споем, что ли? — предложил Юрий Владимирович. — Ну-ка грянем нашу, разведчицкую? — И, не дожидаясь, начал первым, с большим чувством: «Я прошу, хоть нена-а-а-адолго, боль моя, ты поки-и-и-и-инь меня…»
Гость осторожно подпевал. Дальше первого куплета оба они, однако, не продвинулись: Юрий Андропов — потому что вдруг напрочь забыл слова, а Рудольф Абель — потому что никогда их и не знал.
