А журналист Бананов заработает через пару месяцев раз в пять побольше и будет спокойно пить чай в своей квартире, помешивая новой ложечкой. Даром, что ли, он собирал за эти годы все, что имело отношение к некоторым гражданам, имеющим привычку заседать в роскошном дворце на Исаакиевской площади?
В папке, весившей пару килограммов, было все. Копии распоряжений районных советов и районных администраций, товарные чеки, протоколы из вытрезвителей, выписки из архивов психдиспансеров и целая коллекция фотографий. На этих выборах не будет ни одного кандидата, чья фамилия не упоминалась бы в этой коллекции.
Конечно, все это можно отыскать по отдельности. Но долго и хлопотно. А здесь все собрано. Все ждет покупателя. Или покупателей. Говорят, раз в год стреляет и незаряженное ружье. Это ружье было заряжено, только провисеть на стене ему пришлось несколько лет.
Лелик криво усмехнулся и стал соображать, сможет ли он освободиться от веревок, не призывая на помощь соседей. Неплохо было и вызвать милицию. Глядишь, задержали бы, по горячим следам… Нет, менты сейчас заняты своими «чистыми руками», какое им дело до трех простых налетчиков? Ладно, пусть милиция сегодня отдохнет. Мы ее тревожить не будем.
* * *
С годами Расков начал замечать: иногда ему нравится отсутствие жены. Это напоминало детство. Самыми приятными днями были те, когда в школу надо идти к третьему уроку, родители уже на работе и можно встать на час позже, повалявшись в кровати с романом Дюма, неторопливо позавтракать, злоупотребляя вареньем, наболтаться по телефону с девчонкой, которую и так все равно скоро увидишь в классе.
Сейчас Леониду Павловичу Раскову, начальнику отдела уголовного розыска, было без двух лет шестьдесят. И все же он ловил себя на чисто детской радости, когда, проснувшись рано утром, вдруг вспоминал — Клава в Москве. Опять очередное заседание Фонда. А значит, раньше сегодняшнего вечера ее не ждать. Нет, он не конфликтовал с женой. Эта, довольно-таки неприятная, полоса их жизни осталась в прошлом…
Они ссорились вовсе не из-за поздних, иногда почти полночных, возвращений мужа. Клава прекрасно сознавала: не за бухгалтера вышла, так что если и пенять, то лишь на саму себя. Поэтому, обед всегда ждал его на плите. Но за обедом, особенно, когда для аппетита приходилось выпить рюмку водки, Расков начинал говорить о каких-то мелких и очень интересных обстоятельствах очередного дела. Поводы случались самые неожиданные. «Когда осматривали квартиру этого Пульмана, то на шкафу была фарфоровая пантера, такая же, как у нас… Какой проходимец! А на допросе выяснилось, что знаком с Басилашвили».
