Каков бы ни был ваш пол, вот вы здесь, выброшены на берег неизвестного мореплавателям острова. Вы растете в симбиозе с этим островом, вписанный в пейзаж, зависимый от погоды и потребностей желудка. Это не Повелитель мух, это полная невинность. Когда вам хочется пить, вы, обнаженный, — в толпе зебр и гамадрилов у водопоя. Когда вас атакуют прижатые уши и оскаленные зубы, вы или отступаете или оскаливаете свои зубы, в зависимости от собственной оценки ситуации (неверное толкование здесь может быть фатальным). Когда вы утолили жажду и высохли, вы совсем в другом настроении. Скучаете…? Сексуально возбуждены…? Голодны…? Что бы это ни было, вы реагируете. Вы не думаете: «Я голоден», вы не знаете языка, чтобы подумать «Я голоден» или «Я не голоден». Вы ищете еду. Думаете ли вы вообще, на самом деле?
Ваш мир состоит их двух элементов: смерть и еда. Вы одно из животных в иерархии еды, свыше 150 фунтов. Существа, большие, чем вы, смотрят на вас, как на хороший кусок. Вы — хищник, безжалостный по отношению к кускам, меньшим, чем вы сами. Когда в джунглях случится какое–то зловещее движение, вы мгновенно прыгаете на дерево. Когда трава внезапно колыхнется, вы немедленно атакуете. Вы живете исключительно от опасности до обеда. Вы не замечаете цветов и закатов. Они являются «фоном» по определению перцептуалистов, они не «конфигурируются». Так вы и живете в гуще первозданного, опасного, эротического рая в сердце всех наших мечтаний и даже об этом не знаете!
И вот вы растете на этом острове, едите… спите на солнце. болтаетесь в лагуне, всегда настороже — большей частью у вас хорошая жизнь.
Предположим теперь, что к вашему берегу пристает корабль, и из него высаживаются люди. Находите ли вы связь между собой и этими бледными существами, колыхающимися в маленьких блестящих черных скорлупках?
Незнакомцы, конечно же, учат вас говорить. Первое, что они делают, это относят вас к категории. Они не успокоятся, пока не переделают ваш душевный мир под себя. Они вдалбливают вам в голову, что вы один из них, а не животное, и что животные и все другие вещи отличны от вас, и тем или иным образом — не так хороши. «Мы — это мы, — говорят они, — а все остальное — природа». Конечно, когда вы это понимаете, вы не можете удержаться, чтобы немного не возгордиться; вы теперь лучше животных, потому что животные — только животные. Вы знаете, что они животные, а животные этого не знают, и это дает вам силу. Но эти люди продолжают классифицировать и подклассифицировать, пока у вас голова не пойдет кругом.
