Мои глаза сужаются, и я вижу, как губы медсестры быстро двигаются. Могу разобрать лишь обрывки фраз, но вижу, как они образуют слова «предлагать» и «групповая терапия».
Внезапно мне становится трудно дышать.
Групповая терапия.
Ни в коем случае. Никоим образом. Я лучше сделаю себе лоботомию, чем буду сидеть в кругу и обсуждать свои проблемы.
Мэри смотрит на меня через плечо. Вы осознаете, что все плохо, когда ваша медсестра (причем, самая нормальная среди остальных) не выглядит счастливой. Мне нужно убежать от этого взгляда.
Встревоженная медсестра уходит, оставляя меня и Мэри в неловком молчании.
— Смена планов, — объявляет Мэри.
— Что ты имеешь в виду?
Она мягко берет меня под руки, и мы быстро разворачиваемся. — Доктор Ратледж хочет, чтобы ты попробовала групповую терапию.
Я перестаю идти и смотрю на нее.
— Я не хочу на групповую терапию.
Она тянет меня за руку. — Почему нет?
— Я просто...я просто не хочу этого делать.
— Групповая терапия очень эффективна, — рассуждает она.
— Может быть для кого-то другого, но только не для меня.
Мэри не отвечает.
— Я видела, как ты смотрела на меня, когда с тобой разговаривала медсестра! Ты тоже думаешь, что это плохая идея.
— Сделай попытку. Тебе же нечего терять.
Иными словами: У тебя нет выбора. Пока у тебя не появятся улучшения, придется делать то, что велят.
Я переставляю ноги, чувствуя, будто иду на казнь.
— Как долго она длится?
— Всего лишь час.
Мы заходим в комнату под номером 62. Большое открытое помещение, где проводят почти все терапевтические сеансы. Синие пластиковые стулья стоят в центре комнаты. Это похоже на маленький, уютный кружок. Словно мы сейчас в детском саду, готовые показывать и рассказывать.
Я стою в дверном проеме и наблюдаю за всеми. Одна девушка рассматривает ковер, бурча себе что-то под нос. Рядом с ней стоит женщина среднего возраста. Я видела ее несколько раз во время ужина и в комнате отдыха. Я называю ее Мамой Притворщицей. Она носит красные шелковые пижамы почти каждый день. Она всегда накрашена и пахнет сиренью. В руках Мама Притворщица укачивает пластикового ребенка. Когда она перестает это делать, то начинает петь ему колыбельную, успокаивая. Делает вид, словно он плачет.
Совершенно ясно, она сумасшедшая.
И совершенно ясно, что я на кратчайшем пути к тому, чтобы последовать за ней по этой дорожке, потому что ее присутствие успокаивает меня. Она так по-матерински ко мне относится. Если я закрою свои глаза, то смогу забыть, что нахожусь в психиатрической больнице. Я представляю, что Притворщица - это настоящая мама, которая держит на руках настоящего ребенка.
