— Добрый вечер, мадемуазель! Как здоровье?
Проехали сани, весело звеня колокольчиками. Элизабет поднялась по небольшому склону и, сильно запыхавшись, остановилась. Минутой раньше, минутой позже, что это меняет? Ничто не шло в сравнение с событием, которое перевернуло всю ее жизнь. Ей достаточно было вспомнить о мужском теле, ощущении его тяжести, о его движениях, чтобы снова почувствовать всей своей плотью слабый отголосок боли и наслаждения, которые она испытала. Вся ее кожа под одеждой еще трепетала от томления, от воспоминания о его ласках. Все ее тело было покрыто его поцелуями. С каким победным и нежным видом смотрел на нее Кристиан, овладев ею впервые! Она часто пыталась представить себе, что же это такое — наслаждение от любви, но то, что она когда-то воображала себе, не имело ничего общего с тем открытием, которое она сделала для себя сегодня. Это грубое и в то же время такое нежное обладание ею, эта сладостная слабость на вершине блаженства! А те слова, которые он шептал ей в темноте, не разжимая объятий. А его тело, этот запах счастливого животного! Закрыв глаза, Элизабет широко раздувала ноздри, чтобы втянуть в себя запах его комнаты, разобранной постели. Но в ее грудь проникал только ночной холод. Надо было продолжать путь. Она снова оттолкнулась палками. Изо рта, клубясь, валил пар. На спуске она увеличила скорость. На ухабистой колее кончики ее лыж задрожали. Это была дорога на Глез. После большого поворота — гостиница. Сердце Элизабет сжалось от беспокойства. Освещение в заснеженном доме было тревожным. Каждое окно смотрело на нее с упреком. Родители Элизабет ждали ее, глядя в окно вместе со всеми клиентами. Она оставила лыжи у ворот и пошла навстречу буре с поднятой головой.
В холле стояла необычная тишина. Там не было ни Греви, ни сестер Легран. Люди, наслаждаясь теплом и покоем, читали газеты или играли в бридж в ожидании ужина. Когда девушка вошла, несколько человек оторвались от газет и повернули головы в ее сторону, однако она не увидела в их глазах никакого удивления. Улыбаясь, она медленно перевела взгляд на кабинет администратора: никого. Амелия и Пьер были наверняка заняты делами в буфетной. Путь был свободен. Откуда-то появилась Фрикетта и радостно подбежала к хозяйке. Она вся извивалась, прижав к полу передние лапки и задрав хвост.
— Да, да, ты у нас красавица! — прошептала Элизабет, лаская собаку.
Фрикетта побежала за ней, а Элизабет быстро пересекла холл и стала подниматься по лестнице вопреки своей привычке — на цыпочках. Ей не терпелось взглянуть на себя в зеркало. Она, конечно, уже видела себя в зеркале у Кристиана, когда одевалась, но ей казалось, что только собственное ее зеркало могло дать точное отражение. Девушка вошла в свою комнату, зажгла лампу и увидела в зеркале над раковиной свое отражение. Нет, она не изменилась! Во всяком случае, этого не было заметно с первого взгляда. И все-таки, этот блеск черных глаз, эта тень под глазами, эти губы, покрасневшие от поцелуев! Она вгляделась в себя внимательнее и решила, что женщиной она стала намного красивее. Пихта наблюдала в окно за всеми ее движениями. Элизабет повернулась к ней спиной, чтобы ополоснуть лицо и причесаться. Ощущение собственной красоты придавало ей уверенность в предстоящей встрече с матерью и отцом. Никакие упреки не смогут разрушить ее счастья. Ей даже хотелось, чтобы разразилась буря, после которой она сможет уединиться и думать только о Кристиане.
