Глория только пожала плечами, не отрываясь от письма.
— Мужчина, с которым вы только что говорили, очень хорош! — продолжила Сесиль. — Кажется, я его уже видела на Рошебрюне.
— Да, — сказала Элизабет небрежно. — Это Кристиан Вальтер, один из моих приятелей.
— Во всяком случае, вы ему не безразличны!
— Да что вы!
— Да, да! Он прямо-таки пожирал вас глазами. Кстати, у него самого очень красивые глаза. И очень красивые зубы. Что же касается его шапочки, то я тоже хочу такую!
— Какая вы язва! — рассмеялась Элизабет.
— Нет, правда, ведь красивая была шапочка на этом господине, правда, Глория?
Но Глория не ответила, потому что ничего не видела.
— Я уверена, что если мы сейчас уйдем на цыпочках, она даже не заметит, что мы оставили ее одну, — прошептала Сесиль. — Вы идете, Элизабет?
Они вышли. Глория последовала за ними, продолжая на ходу читать письмо, словно кюре свой молитвенник. Фрикетта сбежала от них, скрывшись в маленьком переулочке, где ей надо было поприветствовать своих друзей. Пять минут спустя она догнала девушек около лавки аптекаря, где перед барометром собралась целая толпа. Сесиль вспомнила, что ей надо сделать кое-какие покупки: крем «Нивея», вата, тушь для ресниц. С продуманной небрежностью они вошли в магазин. Пробежав письмо в третий раз, Глория вдруг стала благоразумной:
— Поторопитесь! Люди ждут почту в гостинице!
Весело болтая, они возвращались в «Две Серны» под падающим прямо и бесшумно легким снегом. В холле Элизабет увидела мать и бросилась ей на шею:
— Элизабет! — воскликнула Амелия. — Ты задушишь меня! Что случилось?
— Ничего, мама. Ты видела этот снег? Это же чудо!
Жак с книгой в руке сидел около большого окна. Он приветствовал девушек сдержанным кивком головы. Мысли Элизабет были так далеки от него, что сначала она удивилась его поведению, затем вспомнила об их ссоре, как о давно прошедшем инциденте, не имеющем никакого значения. Находящиеся вокруг люди только и говорили о деле Ставицкого. Запах из кухни проникал в холл. Несколько клиентов поднялись и подошли к столу. Элизабет сидела перед тарелкой с двумя сардинами. Обед казался ей бесконечным. Она с трудом проглатывала пищу, казалось, что ее желудок сжался. После обеда мадам Лористон снова попросила заказать разговор с Майо. На этот раз ее попытка увенчалась успехом. Приложив трубку к щеке, с блестящими влюбленными глазами, она шептала:
— Это ты, Гастон?.. Да, здравствуй… Это я… Колетт… Я пыталась дозвониться тебе вчера вечером… А! Тебя не было дома, ты обедал в ресторане… Жози справляется с делами? Что она приготовила тебе на обед? Почему телячьи эскалопы? Я же сказала… Ну, ладно… Ты это любишь!.. Алло, не разъединяйте! Алло! Какая погода в Париже? У нас идет снег… Нет, я берегу себя… А ты?.. Я говорю: а ты?..
