Сесиль прыснула от смеха, и Элизабет взглянула на нее с укором. Разве можно быть до такой степени веселой и беззаботной. И вдруг ей самой захотелось так же убежать ото всех, зарыться в своей постели под присмотром большой пихты. Но клиенты не торопились расходиться по номерам. А вежливость требовала того, чтобы Элизабет оставалась среди них до возвращения родителей.
Проснувшись, она была сильно удивлена тишиной, царившей вокруг. Холодный нос ткнулся ей в щеку, язычок лизнул подбородок — Фрикетта пришла за своей порцией ласки. Элизабет поиграла немного с собачкой, почесала ей брюшко и за ушками, нежно разгладила шерсть, закрывавшую ей глаза, затем вскочив с постели, побежала к окну и открыла ставни. Зеленые ветви пихты сгибались под тяжестью снежного покрова. Шел сильный снег. Не могло быть и речи о катании на лыжах сегодня утром. Элизабет вызвала звонком Леонтину, которая принесла ей завтрак на подносе. Фрикетта, как всегда, выпросила кусочек сахара и ушла грызть его на свою подушечку. Запах кофе с молоком распространился по комнате. Девушка откусывала от тоста, меланхолично глядя в окно на падающие хлопья снега. Так как она никуда не спешила, то уделила внимания больше, чем обычно, своему туалету. Затем она быстро написала поздравительные письма: пятнадцать строчек дедушке, пятнадцать строчек дядюшке Дени и Клементине.
В холле она увидела группу пансионеров, не знавших чем себя занять. Что делать в такое время? Одни читали, другие писали открытки или играли в бридж. Пьер и Антуан расчищали снег перед гостиницей. Сесиль и Глория подошли к Элизабет, стоявшей на крыльце, и предложили ей сходить в деревню, чтобы размяться.
— Антуан! — крикнула Элизабет, — на обратном пути мы заберем письма на почте!
— Спасибо, мадемуазель, — сказал он, выпрямившись. — Меня это очень устраивает, потому что здесь полно работы. Столько снега навалило за ночь, просто невозможно!
В это время Пьер продолжал сгребать снег, беря его на лопату большими блоками и отбрасывая далеко, справа от себя. Лицо его порозовело, он слегка задыхался, но был счастлив. Элизабет подошла к нему и поцеловала:
— Ты не очень устал, папочка?
— Да что ты? Я никогда не был в такой хорошей форме!
Снегоочиститель еще не успел разгрести дорогу на Глез. Девушки шли по девственно чистому снегу, проваливаясь в него при каждом шаге. Пушистые холодные бабочки летели им навстречу. Они смеялись, ослепленные этим снежным ласковым вихрем. С радостным лаем, высоко задирая лапы, за ними бежала Фрикетта. В деревне был базарный день. Перед церковью были натянуты холщовые навесы, защищавшие разложенные товары от снега. Грязновато-белые тенты контрастировали с белизной только что выпавшего снега. Хлопчатобумажные платья, жилеты, связанные из деревенской шерсти, пиджаки и брюки из бонневальского сукна, кастрюли, кофейники, обувь, белье — все эти товары лежали на морозном воздухе, а продавцы и покупатели пританцовывали на месте от холода и торговались на местном диалекте. Элизабет смотрела по сторонам, питая слабую надежду увидеть Кристиана. А Глории, думавшей о своем ежедневном письме, не терпелось зайти на почту и забрать письма. Огромный черный пес подошел к Фрикетте сзади и стал обнюхивать ее, но та с возмущением опустила обрубок своего хвоста и, сморщив нос, угрожающе зарычала. Пристыженный невежда удалился, и Фрикетта, обласканная девушками за хорошее поведение, зашла вместе с ними на почту.
