— Позвольте мне, — сказал он.
Он снял варежки и шерстяные перчатки. Она подумала, что он протянет ей руку, чтобы помочь подняться, но он отступил немного назад, поставил обе лыжи с одной стороны перпендикулярно склону и, согнув колени, присел возле нее. Он погладил ее по лицу, стряхивая снег, засыпавший ей глаза, волосы, набившийся в уши.
— Ну-ну! — повторял он.
Своими легкими и теплыми пальцами он дотрагивался до ее кожи, как будто хотел слепить ее новое лицо. Это было так приятно, что Элизабет перестала ощущать себя. Все, что происходило с ней здесь, в тумане, было чем-то нереальным. Взгляд Кристиана проникал в нее все глубже и глубже. Он прошептал:
— Какие у вас красивые глаза, Элизабет!
Она молчала, ошеломленная, с бешено бьющимся сердцем. Тогда он наклонился над ней и продолжил еще более нежным голосом:
— Элизабет, поцелуйте меня.
Она даже не удивилась. Все должно было произойти именно так. Она медленно повернула голову, подняла подбородок и приготовилась к короткому и нежному поцелую. Но своими губами он с силой раздвинул ее губы, вдохнул в себя ее дыхание, нашел ее язык. Сначала Элизабет отбивалась, хотела кричать, но затем подчинилась этому мужскому лицу, поглощавшему ее лицо. Она вздрагивала от наслаждения и тихо стонала. Мускулистая рука крепко держала ее. Убежать невозможно. Да ей и не хотелось этого. Язык Кристиана покинул ее рот. Элизабет почувствовала, как он целует ее в лоб, виски, мочку уха. Она отвечала ему короткими неловкими поцелуями, иногда попадая мимо, иногда целуя его в жесткую обветренную кожу, пахнущую снегом. С другого края земли раздался голос:
— Ау-у-у!
Элизабет вспомнила о Сесиль и Глории Легран.
— Вы должны уйти, — сказала она шепотом. — Я здесь с подругами. Они, видимо, уже начали беспокоиться обо мне.
Кристиан отодвинулся и улыбнулся, лукаво посмотрев на нее зелеными глазами. Его лицо неестественно четко выделялось на молочном фоне тумана.
— Помогите мне встать, — попросила она.
— Вы действительно хотите, чтобы я ушел? — спросил он.
— Да, прошу вас.
Он выпрямился, высвободил лыжи Элизабет, воткнутые в снег наискосок и, потянув ее за руки, поднял и стряхнул снег со спины и плеч. Элизабет поблагодарила его. Стоя рядом с ним, она ждала, что он снова заговорит, но он упорно хранил молчание и натягивал свои варежки с нарочитой медлительностью. Лицо его было непроницаемо. Был ли он рассержен, думал о чем-нибудь другом? В самом деле, не ей спрашивать: «когда я увижу вас снова?» Он взял свои палки в руки и пробормотал:
