Три гвоздики и две веточки аспарагуса в каждой вазочке — таково было установленное количество. В еще пустой столовой Элизабет спешила расставить букетики на столах. Фрикетта ходила за ней по пятам. Из холла раздавались голоса клиентов, возвращавшихся с утренней прогулки.
— Побыстрее, Леонтина, уже время! — сказала Элизабет.
— Я делаю все, что могу, мадемуазель! — простонала Леонтина, ходившая в туфлях на низком каблуке.
Держа в руках открытые бутылки, она читала номера столов, написанные карандашом на этикетках и расставляла вина и минеральную воду между приборами. Затем она начала раскладывать лекарства. Несколько пансионеров, озабоченных своим здоровьем, привезли с собой лекарства, которые надо было принимать до, во время и после еды. По коробочкам можно было сразу догадаться, что у господина Жобура было плохое пищеварение, а у детей мадам Дюпен — подростковая дисфункция, потому что они принимали фитин.
— А вот это я уж и не знаю кому: активированный уголь! — сказала со вздохом Леонтина.
— Вы не пометили его? — спросила Элизабет.
— Нет! Эмильена опять забыла.
— Кладите его всегда для мадам Бельмон. Мне помнится, она принимала его в прошлом году.
Вошла Эмильена, держа в руках меню, составленное Амелией в трех экземплярах:
Среда, 27 декабря.
Обед:
Разные закуски.
Жареный мерлан.
Баранья ножка.
Жареный латук.
Салат.
Сыры.
Фрукты.
Элизабет пробежала глазами меню и поморщилась:
— Все это не очень-то возбуждает аппетит.
Она никогда не была голодна к завтраку, обеду или ужину и предпочла бы питаться как ей вздумается, перекусывая в течение всего дня какими-нибудь лакомствами. Зато большинство клиентов предпочитали есть сидя, медленно и обильно. Как раз в этот самый момент в холле видимо уже собрались спортсмены, читая вывешенное там меню, от которого у них текли слюнки. Несмотря на то, что в гостинице никто не жаловался на питание, Амелия все равно была не довольна новым шеф-поваром, который готовил просто и без всякой изобретательности. К тому же он любил выпить и впадал в гнев, если ему выражали хоть малейшее недовольство. По грохоту передвигаемых кастрюль можно было заключить, что он уже был в плохом настроении. Небольшие блюда с закусками стояли в ряд на сервировочном столике у окошечка, через которое их передавали. Элизабет окинула взглядом зал, где тощенькие букетики цветов возвышались над белыми тарелками. Каждый стол носил отпечаток характера сидевших за ним. Самый большой говорил о процветании и многочисленности племени Греви. Парочки размещались по углам. Компания друзей расставляла целый архипелаг своих стульев около большого окна. Холостяков-одиночек разместили около бара. Элизабет завтракала одновременно с клиентами, за отдельным столиком, Пьер и Амелия садились за него, когда все заканчивали еду.
