– И сколько еще людей об этом знает? – спросила она, глядя на него с явным осуждением. – Говори честно.
– Только мы. Ты потерялась, и я начал искать тебя, а свой дом ты мне так и не показала. Я нашел Син и изгрыз ее всего за один день до такой степени, что она сдалась и согласилась привести меня сюда. Хотя, я просто думаю, что она тоже очень хочет, чтобы в лаборатории оказался наш человек.
Маль даже всплеснула руками:
– Наш человек? У нас что – партизанская группировка?
Син захихикала, что было совершенно не к месту, учитывая хмурое настроение хозяйки квартиры.
Фиц выпрямился и уже серьезно ответил:
– Нужно с чего-то начинать.
– Мне не нужна никакая революция, я просто хочу, чтобы мой ребенок жил хорошо или хотя бы относительно сносно.
– А разве это не одно и то же?
– Нет, – Маль покачала головой. – Революции – это для политики. У нас даже нет правительства. Одна только Корпорация, и мы даже не знаем, кто ею управляет.
– Но мы должны знать, кого благодарить за нашу жизнь, – твердо сказала Син. – Мы должны хотя бы увидеть их лица. Почему они прячутся? Было бы неплохо узнать, кто сделал это с нами.
– И что ты им сделаешь? – резонно вставила Маль. – Как можно их наказать? Да и вряд ли лаборатория поможет нам в этом.
Фиц беспокоился совсем о другом.
– Но ведь ты согласна? Ты ведь пойдешь работать у него?
– Да, пойду, – кивнула Маль. – Мне нужна работа, и я сама умираю от любопытства.
– Это главное. Оставим другие разговоры.
Путь до лаборатории был сложным и запутанным. Первая проблема заключалась в том, что попасть на территорию Корпорации без специального разрешения и, не являясь сотрудником, было невозможно. Когда она поделилась своими мыслями с Фицем, он сказал, что им и не нужно входить на территорию рабочей среды напрямую. Маль не сразу поняла, что это значило, и когда он повел ее подземными путями, она даже немного удивилась.
Прорытые под землей тоннели были не слишком большими – идти пришлось, пригибаясь и постоянно задевая макушкой и спиной шершавые стенки, зафиксированные только одним буровым раствором.
– Эта красота не обвалится нам на спины? – поинтересовалась она, когда, по словам Фица, минула почти половина пути.
– Я хожу здесь каждый день, и самое страшное, что здесь бывало – это пара камней на голову. Не бойся.
– А откуда ты вообще знаешь об этих проходах?
Фиц засмеялся и даже остановился:
– Это было просто. Мы носили по ним трубы, когда приходилось менять некоторые участки. Об этих тоннелях знают только работники моего отдела. А о той дыре, через которую мы сюда влезли, знаем только я и ты.
