— Да, но у меня нет времени, — поморщился Чарли.
— Ты уже говорил об этом. Оторви-ка лучше от стула свою задницу и займись делом.
Боджо отодвинул стул и поднялся.
— Ну, а теперь, — сказал он, — мне нужно возвращаться в контору. Теперь дело у нас завертелось. Все-таки до чего здорово — посидеть вот так за столом и обменяться мыслями. Я отлично провел время, как и вы, надеюсь. Скоро мы снова соберемся… Да, Гарри…
— Что?
Боджо шлепнул меня по спине и крепко взял за руку.
— Наш Гарри думал, что ему удалось легко отделаться. Но я не забыл о нем. Мы с ним отправимся сейчас в мою контору.
— Послушай, Боджо, — попытался возразить я. — Ведь сейчас уже три часа.
— Ты что, думаешь, я не знаю, что сейчас три часа? — осклабился Боджо. — Но я же не хнычу. Кроме того, я не задержу тебя долго. Твоя работа еще не начиналась… Ну, хорошо. Ребята, вам все ясно? В таком случае — пошли.
Когда мы с Боджо получали на вешалке наши шляпы, в клубе уже почти никого не осталось. Только в читальне все еще торчали четыре старых джентльмена — они могли бы быть ровесниками моему отцу, если бы он еще жил. Джентльмены сидели в мягких, обитых черной кожей креслах, перебирали газеты, и я слышал, как один из них проворчал:
— Во всем виноваты Вильсон и Лига наций.
На улице Боджо снова взял меня за руку.
— Да-с, — сказал он. — А ведь жизнь-то штука невредная, правда?
— Как это понимать — невредная? — спросил я.
— Именно так, как я сказал. В чем дело? Ты чем-то недоволен?
— Да нет, просто думаю. До сих пор я как-то не отдавал себе отчета, что мы живем так давно.
— Черт возьми, что с тобой? — снова удивился Боджо. — Откуда у тебя такие мысли?
— Они пришли мне в голову за столом. Никогда не думал, что мы уже так стары.
— Ну и разговорчик ты затеял. Не так уж мы и стары.
— Положим. Каждому из нас лет по сорок семь.
— Это еще не старость. Возраст человека определяется не цифрой прожитых лет — она ни о чем не говорит, а тем, как человек себя чувствует. Я, например, чувствую себя ничуть не хуже, чем раньше. И ты, я уверен, чувствуешь себя не хуже. Но я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Остальные, кто обедал с нами, действительно выглядят ужасно. И только потому, что не заботятся о себе, пренебрегают физическими упражнениями, много нервничают.
— А может, обстоятельства заставляют их нервничать?
— И все равно не нужно нервничать. Взгляни на меня. Я никогда не нервничаю.
Боджо еще сильнее сжал мою руку и пошел быстрее, делая широкие, пружинистые шаги, словно молодой, полной грудью вдыхая влажный весенний воздух. Перед станцией метро по-прежнему стояла толпа — моряки, болтавшие с девушками в узких шелковых платьях, два-три газетчика, слепой, старуха, кормившая голубей хлебными крошками из коричневого бумажного кулька.
