Крис повернулся ко мне, и стекла его очков сверкнули. На лице у него я заметил то самое кислое выражение, какое не раз замечал у многих журналистов и писателей.
— Ну, скоро мы все узнаем, — отозвался Крис. — А знаешь, я не могу припомнить ни одного случая, когда бы он разговаривал со мной в университете.
— Видишь ли, Крис, ты же знаешь, как это бывает. Люди обычно становятся друзьями уже в более зрелом возрасте.
— Конечно, конечно, черт возьми, ты прав!
— Сюда, ребята! — крикнул Боджо. — Первая дверь направо, если только кто-нибудь сначала не хочет помыть руки. Кто-нибудь хочет помыть руки?
Желающих мыть руки не оказалось.
— Похоже, что мы завтракаем в отдельном кабинете, — заметил я Крису.
— Пошли, пошли, ребята, — поторопил Боджо. — Первая дверь направо.
— «Капитан сплачивает свою команду», — заметил Крис.
— Что, что? — недоуменно спросил я.
— «Капитан сплачивает свою команду, — повторил Крис. — Держись. Играй, раз уж начал!..» Это слова сэра Генри Ньюболта[3], которым господь бог осчастливил Британскую империю.
— Ньюболт? Никогда не слышал.
— Ну так слышишь сейчас.
Впереди нас шли Боб Ридж и Кэртис Коул.
— Этот анализ, Кэртис… — услышали мы слова Боба.
— Какой анализ?
— Да тот, что ты передал нам в конторе.
— Ну и что?
— Ты, должно быть, перед этим напился воды, Кэртис. Ты ведь пил воду, правда?
— Боже милосердный! — воскликнул Кэртис. — Ну что плохого в воде?
— Доктор говорит, Кэртис, что нам придется все проделать заново.
— Нам? Ты-то тут при чем?
— Видишь ли, я, конечно, понимаю, что это глупо, — виновато продолжал Боб, — но… при этом обязательно должен присутствовать представитель нашей фирмы. Таковы правила.
— Давай, давай, ребята! — снова закричал Боджо. — Пошевеливайтесь!
2. Мистер Хиллерд говорит все
В отдельном кабинете стоял овальный стол. На одной стене висела картина, изображающая Большой Каньон, на другой — пожелтевшая фотография Бостона после пожара 1872 года.
— Ну, ребята, — обратился к нам Боджо. — Рассаживайтесь, где кому нравится, и ешьте суп. Живот от голода подвело.
На первое подали крепкий бульон, на второе телячьи котлеты в сухарях, на третье пирог из черники или мороженое — по выбору. Завтрак оказался более плотным, чем обычно съедал я да и остальные, и более обильным, чем любой из нас мог съесть, если не считать Криса Иванса — тот явно выглядел голодным. Беседа носила бессвязный характер, словно мы понимали, что собрались сюда не для разговоров. Кэртис рассказывал мне о своей яхте, а Боджо в конце стола болтал с Чарли Робертсом.
