— Ну и что? — Антонеску с вызовом окинул взглядом Гитлера и Бандеру, который сидел за столом напротив.
— А то, — вскипел Гитлер, — что тогда большевики всех нас разобьют!
— И заберут у вас не только Северную Буковину, но и Бессарабию, господин, — добавил Бандера.
Как-то помирились. Румыны согласились отдать не всю Северную Буковину, а лишь этнически украинские районы. Это — безобразие, но до времени пусть будет так, — мыслили украинские князья. Пока мы союзники, пусть…
Хорунжий Левицкий от вокзала пошел пешком, хотелось присмотреться к Черновцов в украинской ипостаси. Вывески на лавках и кофейнях еще кое-где были румынские, но на городской ратуше уже реял сине-желтый флаг, да и кое-где появились лозунги «Свой к своему по свое». Дмитрий зашел в одну кофейню с таким лозунгом, которое было наспех написано на кусках картона, и дальше кривыми буквами: «Веселий заклад у Грицька Федюка. Кофе, бутерброды, горячие блюда и различные напитки. Просим украинцев и союзников.»
«Этот Гриша, видно, хороший политик», — позаботился Дмитрий и зашел в зал. Она была далеко не пустая как на военное время. Сидело всякого разношерстного люда. Двое степенных сельских хозяев в кожухах пили пиво и ели селедку, в углу возле них стояли их плети, — значит, где-то на улице должны быть телеги, на которых они привезли в город дрова, сено или древесный уголь, выжженное в Карпатах тяжким трудом с риском для жизни. Было с полдесятка девиц профессии известного, было несколько поношенных барчуков, возраста и занятия неопределенных, без таких не обходится ни одна кнайпа Европы, за стойкой трое румынских офицеров-артиллеристов пили коньяк и кофе.
— Ладно, господин хорунжий! — выбросил вверх правую руку и подбежал к Левицкого корчмарь Грицько, которому больше бы подходило называться дядей Гришей, потому что уже имел какой-то год, до того был еще и плохо выбрит и имел «траур» на ногтях. Дмитрий заметил, что Гриша хорошо разбирается в знаках различия Украинского войска и по двух серебряных ромбах на побегах узнал в нем хорунжего.
— Ладно Гитлер и Степан Бандера! — рявкнул в ответ Левицкий.
— А полковник Мельник не горазд, пане хорунжий? — задорно спросил корчмарь Дмитрия.
— Ладно, почему не в порядке, — Дмитрий имел хорошее настроение и не хотел вымуштровувать зарвавшегося Гришу. Румынские офицеры с любопытством взглянули на него.
— Ладно, пане корчмарю, а еще лучше будет кофе и порция коньяка, — чуть добавляя командных ноток голосу, сказал Левицкий и сел за свободный стол. Гриша, немного обиженный таким непониманием его буковинского патриотизма, поспешил выполнить заказ.
