— О да! — утвердительно склонил голову и улыбнулся протонотарий. — Почти каждый день sanctissimus pater вызывает меня для подготовки тех или иных важнейших документов. Я смогу вам помочь, говорите.
И он сел рядом с девушкой.
— О, вы так добры… — на секунду опустила веки Жанна, а потом широко раскрыла глаза и, глядя в лицо протонотарию, затараторила:
— Я в Риме довольно долго, но добиться аудиенции никак не получается, я все понимаю, у Его Святейшества ведь масса дел, весь христианский мир держится его молитвами, а что я по сравнению с его заботами? Песчинка. Поэтому я решила не дожидаться аудиенции, дела зовут меня домой, и к вам у меня громадная просьба: передайте, пожалуйста, Его Святейшеству этот дар от меня. Жаккетта, заноси!!!
Распахнутая крепким ударом ноги дверь растворилась, и вошла Жаккетта с перекошенным от старательности лицом, неся вышивку на вытянутых руках, как икону во время крестного хода.
Не давая протонотарию опомниться, Жанна продолжала частить:
— Этот лик я вышивала в плену, в гареме арабского шейха, и моей заветной мечтой было поднести его Папе Римскому в благодарность Святой Деве за чудесное спасение. Передайте, пожалуйста, эту вышивку Его Святейшеству как скромный дар от графини Монпезá, которая заочно припадает к его стопам.
Вручив свое рукоделие опешившему протонотарию, Жанна гордо вышла.
Утром за Жанной заехала баронесса де Шатонуар, которая с порога заявила, что Жанна просто обязана осмотреть Рим под ее чутким руководством.
Жанна охотно согласилась. Со вчерашнего вечера и Вечный город виделся совершенно другим, веселым и жизнерадостным.
Дамы устроились в экипаже и неспешно направились к Капитолию, с которого, по мнению мадам де Шатонуар, следовало начать осмотр.
Сегодня баронесса не была расположена говорить, она больше спрашивала.
Слово за слово, Жанна поведала ей обо всех событиях вплоть до того момента, когда пиратская «Козочка» унесла их от берегов Африки. Поведала почти не приукрашивая, без вранья.
Но вот про то, что было дальше, ей рассказывать совсем не хотелось…
Мадам Беатрису было не провести.
Она недаром хвалилась своей великолепной памятью: то, что Жанна любила Марина Фальера, и то, что Фальер был киприотом, баронесса прекрасно помнила.
— Ну и что же было дальше? — неумолимо спросила она.
— А потом один пират доставил нас на Кипр… — неохотно сказала Жанна. — Уж лучше бы не доставлял… — вырвалось у нее помимо воли.
— Марин принял тебя не так, как ты рассчитывала? — тут же спросила баронесса.
