Анна шевельнулась, и Лиам обнял ее еще крепче.
– Юный Макайвор скоро вернется, – сказала молодая женщина. – За обедом он был какой-то странный – разговаривал с нашей собакой…
– С собакой?
– Ну да. Сказал псу, чтобы тот уходил спать подальше от дома этой ночью. – Лицо Анны омрачилось. – И добавил: «На твоем месте, пес, я бы сегодня лег спать на вереске». Мне даже показалось, что он и мне хочет что-то сказать, но спросить напрямик я не решилась. А еще в Ларохе, по слухам, недавно видели an duine mor[10] на берегу озера Лох-Ливен. Это плохой знак.
Лиам задумался.
– Сегодня, идя к отцу, я слышал, как Хью Маккензи заиграл на волынке песню Кэмпбеллов, которую обычно заводят в случае неотвратимой опасности. Я не понял, почему он выбрал эту песню, но ты права, надо держать ухо востро…
В дверь постучали, и в дом молча вошел мужчина. Лиам встал, обернул пледом бедра и вышел из-за ширмы.
– Добрый вечер, Макайвор, – поприветствовал он вошедшего, прислонился спиной к стене и сложил руки на груди. – Ну как, удалось тебе победить нашего славного старика Арчибальда?
– Нет, сэр, – тихо ответил молодой солдат. – Он трижды поставил мне мат.
– Может, завтра тебе повезет, – сказал Лиам и пристально посмотрел на юношу.
Тот присел на ложе, которое хозяйка дома устроила для него в большей комнате, у очага, и произнес:
– Сомневаюсь.
Дэвиду Макайвору на вид было лет восемнадцать, не больше. Он был рослый и крепкого сложения, но черты лица еще не утратили юношеской деликатности, да и пушок на щеках и над губой выдавал его возраст. Он сразу подружился с малышом Коллом и опекал его, как старший брат. Он даже вырезал для мальчика из дерева великолепную лошадку, которую тот теперь не выпускал из рук.
Этим вечером Макайвор выглядел обеспокоенным и все время хмурился.
– Сегодня ночью ветер не даст нам спать, – сказал он, глядя Лиаму в глаза.
– Пожалуй, ветер и вправду сильный. Подбросишь в очаг кусок торфа, если замерзнешь. Доброй ночи, Макайвор.
– Спасибо. И вам доброй ночи, сэр.
Лиам вернулся к ширме и какое-то время стоял не шевелясь и неотрывно смотрел на сплетенные из тростника панели. Потом провел рукой по своим густым темно-рыжим вьющимся волосам и подошел к маленькой кроватке, в которой спал сын.
– Он тепло одет? – спросил он шепотом и ласково погладил мальчика по золотистым волосам.
– Да. На нем лучшая шерстяная рубашка и две пары чулок.
– Хорошо. Оденься и ты потеплее, Анна. Ночь сегодня будет холодная. Тучи тяжелые, и метель кончится нескоро.
