– Подбрось и выбрось, это конечно меняет дело.
– Ладно, время позднее. Пора на боковую. Завтра нам предстоит тяжелый день.
Красавчег выпил, затянулся и спросил:
– Можно у тебя переночевать, до дома далеко, а погоды нынче нелетные.
– О чем разговор. В кабинете ложись. Ну, ты и сам все знаешь.
Красавчег время от времени останавливался у меня. Он живет на другом конце Большого Истока и после хорошего вечера и приличного количества выпитого чаще всего остается на ночь. Да и до работы ближе всего.
* * *
Утром нас разбудил настойчивый звонок с улицы. Кого это нелегкая принесла в такую рань. Голова тяжелая, вставать не хотелось, солнце радостно скалится в окно.
Я выбрался из-под одеяла, накинул на голое тело халат, взял в зубы сигару и направился ко входной двери. По пути прикурил, так что когда я оказался в коридоре вкусный табачный дым уже примирил меня с действительностью.
Я опоздал. Ник Красавчег уже открыл дверь. Одетый в мятый вчерашний костюм, похоже, он спал прямо в нем, выглядел он грозно и испепелял взглядом пухлую женщину с корзинкой цветов на голове, замершую на пороге дома. Корзинка на голове выглядела роскошно и затмевала ее владелицу. Такую шляпу могла надеть разве что сумасшедшая или тетушка Бумбуль, живущая по соседству.
Моя прихожанка Виктория Бумбуль не оставляла надежды познакомить меня с одной из своих многочисленных родственниц с коварной целью устроить мое семейное счастье. Я усиленно сопротивлялся. Не люблю когда кто-то что-то пытается в моей жизни устроить, не спросив у меня разрешение. К тому же все родственницы тетушки Бумбуль были все как на подбор круглые, румяные хохотуньи, любительницы страшных шляпок и мыльных опер. Строить с такими семейное счастье, тоской захлебнуться.
– Погода отвратительная для утренних гостей. Не находите? – учтиво поинтересовался Ник Красавчег.
Тетушка Бумбуль залилась краской и выдавила из себя пухлую улыбку.
– А я не в гости. Я по делу. К преподобному мне надо.
– Ник, все в порядке. Проводи гостью в кабинет. Я через минуту буду, – попросил я.
А то с Красавчега станется, заболтает женщину до полусмерти, да за дверь выставит. У него сегодня явно не радужное настроение. Вон даже не кривляется, лицо каменное – страшное.
– Будет исполнено, преподобный, – язвительно отозвался Красавчег.
Я вернулся к себе, облачился в костюм и направился в кабинет. Лучше не оставлять их надолго вместе. Красавчег еще после вчерашнего не отошел. Как бы он чего не учудил. Он ведь может.
