Поскольку он был человек скромный, многие факты его биографии так и остались неизвестны нам.
В 2009‑м «Левый фронт» прислал его представителем в Оргкомитет «Стратегии‑31». Сергей Аксенов вспоминает: «Помню, когда мы собирали оргкомитет «Стратегии‑31», Сергей Удальцов позвонил и сказал, что от них, от «Левого фронта», будет некто Косякин. «А он нормальный?» — спросил я, имея в виду, возможно ли с ним иметь дело. Константин оказался «нормальнее» многих. Он в загон не ходил».
«Загоном» мы, нацболы, именовали огороженную полицией площадку на Триумфальной площади, куда, сговорившись с Владиславом Сурковым и продав нас, двоих заявителей «Стратегии‑31», согласилась прийти 31 октября 2010 года на разрешенный мэрией митинг Людмила Алексеева, правозащитница, чтоб ей пусто было, потому что это она несет на себе вину за охлаждение либеральных масс к «Стратегии». Тогда все либеральные вожди пошли в загон: Рыжков, Немцов, Лев Пономарев, всякие Доброхотовы, Чириковы, Рыклины, Яшины, и даже некрепкий Сергей Удальцов, но только не Константин Косякин. Он вышел с нами на оставшуюся часть площади на несанкционированный митинг. Кремень, а не человек.
Он предвидел, что старуха нас предаст. Еще при первых признаках ее колебаний, еще в 2009‑м, он сказал мне, когда я пожаловался, что Алексеева предложила мне передать «Стратегию» правозащитникам: «Эдуард, то ли еще будет… Мы еще с ней натерпимся». И точно. Натерпелись.
Как–то, подав уведомление в мэрию, когда именно это было, кажется, в январе или марте 2010 года, я подвозил его в «Волге» до метро, я обратил внимание на то, что он сильно исхудал, и спросил его: «Вы что, больны, Константин?» Он сказал: «Да, неважно себя чувствую. В 2006‑м была операция, и так себя хорошо после чувствовал. Но вот опять. Дай Бог до лета дожить, — добавил он неожиданно грустно. — Поеду болеть, домой».
«Пусть вам супруга фруктов купит», — мы уже доехали до метро «Охотный ряд», поворачивали.
«Умерла жена, — сказал Константин. — Один живу».
«Может, вам привезти чего, ребята приедут, помогут».
«Да не нужно ничего, спасибо. У меня дочь и сын взрослые. Дочь недалеко живет».
И, поправив сумку на плече, натянув шапку, он вышел из «Волги».
«Заболел Костя», — сказал я, обращаясь к нацболам в машине.
«Ребята из «Левого фронта» говорят, что рак у него. Умрет, наверное, скоро», — обыденно сообщили нацболы.
Однако Костя выкарабкался тогда. Дожил не только до лета 2010‑го, но и дожил и до лета 2011‑го, и 2012‑го, и умер только в августе 2013‑го.
